Неудивительно, что при виде обычной районной картины мною сразу овладело безграничное омерзение. Я брезгливо сплюнул, покосился на свой припаркованный у подъезда «Мерседес» – не запачкали бы, скоты, – и прошёл к лифту. В подъезде остро воняло мочой, под блоком почтовых ящиков валялось несколько опустошенных пивных пузырей. Я вошел в лифт, и ткнул в кнопку своего этажа. Точнее, в то, что от этой кнопки осталось – внимающие шнурам «русские мужики» уже давно сожгли к чертям все кнопки своими одноразовыми зажигалками, и из панели торчали лишь чёрные огрызки, похожие на гнилые зубы

чет поругал тут я его чутка.....а ведь по сути то во многом пейсатель прав....


У моего подъезда, как обычно, сидела кучка местных гопников – хлестали дешёвое пиво из пластиковых пузырей, а из стоявшей рядом расхлябанной пятерки, хрипя колонками, по району разносилась какаято ужасающая на слух, и оскорбительно гнусная, тупая речёвка, исполняемая гугнивым кумиром всей этой лоботомированной подвальной мрази, по кличке Шнур. Я, конечно, не эстет Женя Алиев, и не способен отличить Горовица от Бехштейна, но все эти «Шнуры», и прочая безголосая и бесталанная богомерзкая мразь способны сделать законченного музыкального сноба даже из глухонемого эскимосского пенсионера. Тем более, я всё-таки рос в Советском Союзе, в те времена такое говнотворчество не пропускали в массы вообще ни под каким предлогом. Вырос я на Высоцком, Окуджаве, и на тихой и доброй советской эстраде, и поэтому мне совсем непонятно – ну как, как можно слушать такую скотскую блевотину? Сиплое бессмысленное верещанье беззубого алкаша называется теперь «русским роком» – песни, в которых нет стихов, и нет музыки! Зато в изобилии присутствует самый пошлейший площадный мат. Им невдомек, что для того, чтобы стать Томом Уэйтсом, носить костюмы за семь долларов явно недостаточно. Я бы смирился, если бы это г@$но слушала только вся эта районная пивная шелупонь. Но ведь это крутят по радио, и это слушают дети.

Более того, на мероприятия, устраиваемые некоторыми специализирующимися на этом «русском роке» радиостанциями, собираются со всей страны тысячи и тысячи человек! Целые стадионы! Разумеется, термин «стадион» в этом контексте имеет корень «стадо». А уж согнать куда-нибудь тупое стадо в нашей любимой России – это без проблем! Стоит только пообещать недорогое пиво и сосиски в тесте – и всё, кранты. Со всей страны сбегаются на вокзалы, скупают дуром самые дешёвые билеты и, сливаясь дерьмом по канализации, съезжаются в Москву полчища самых отстойных разнокалиберных упырей, а потом контролирующие процесс менты загоняют их резиновыми девайсами в огороженый хлев где-нибудь у Раменского, подальше от Москвы, и начинается их свинячий «отжиг». Вся эта загнанная в стойло человеческая накипь цистернами жрёт своё копеечное пиво, слушает своих пергидрольных петухов, и сальноволосых обсосов, поющих про «ой-ё, ой-ё». Эти аскариды разбивают целые палаточные городки, гадят прямо под себя, неделю не моются и не чистят зубы, а ночами, надсадно кряхтя, и смердя из полусгнивших пастей чесночными сухариками, трахают своих кошмарных, липких каракатиц, которых они называют женщинами. Наверное, прослушанные песни прокладывают в их немногочисленных извилинах чёткий ассоциативный ряд, что настоящий русский так и должен жить. Гадить под себя, трахать грязных жаб, и слушать олигофренический говнорок.

Неудивительно, что при виде обычной районной картины мною сразу овладело безграничное омерзение. Я брезгливо сплюнул, покосился на свой припаркованный у подъезда «Мерседес» – не запачкали бы, скоты, – и прошёл к лифту. В подъезде остро воняло мочой, под блоком почтовых ящиков валялось несколько опустошенных пивных пузырей. Я вошел в лифт, и ткнул в кнопку своего этажа. Точнее, в то, что от этой кнопки осталось – внимающие шнурам «русские мужики» уже давно сожгли к чертям все кнопки своими одноразовыми зажигалками, и из панели торчали лишь чёрные огрызки, похожие на гнилые зубы.

российский писатель азербайджанского происхождения

Вырос я на Высоцком, Окуджаве, и на тихой и доброй советской эстраде, и поэтому мне совсем непонятно – ну как, как можно слушать такую скотскую блевотину?

Зато в изобилии присутствует самый пошлейший площадный мат.

Но ведь это крутят по радио, и это слушают дети

смирился, если бы это г@$но слушала только вся эта районная пивная шелупонь

Более того,

слушает своих пергидрольных петухов, и сальноволосых обсосов, поющих про «ой-ё, ой-ё».

Эти аскариды разбивают целые палаточные городки, гадят прямо под себя, неделю не моются и не чистят зубы, а ночами, надсадно кряхтя, и смердя из полусгнивших пастей чесночными сухариками, трахают своих кошмарных, липких каракатиц, которых они называют женщинами

Я вошел в лифт, и ткнул в кнопку своего этажа. Точнее, в то, что от этой кнопки осталось – внимающие шнурам «русские мужики» уже давно сожгли к чертям все кнопки своими одноразовыми зажигалками, и из панели торчали лишь чёрные огрызки, похожие на гнилые зубы.

олигофренический говнорок

че такое рок?

а что же такое парк горького?

а что же такое парк горького?

А чтобы тогда нарисовали про Cannibal Corpse

Губительный проповедник вещает сам себе
Слуга-предатель отправляется прямо в ад
Когда он вернет тебе жизнь, придет смерть
На землю, с небес, спускают опарыши
Меньше всего рассчитывай на его отвратительное лицо
Скоро, ты попробуешь на вкус свои разложившиеся кишки
Страшное чувство растет глубоко внутри
Ты уязвим, давясь своими кишками
Изрыгнув кишки, утоли свои желания
Изрыгнув кишки, теперь ты будешь истекать кровью
Видение смерти становится яснее
Жизнь словно труп, которого ты страшишься
Шаришь по могилам, чтобы стать свободным
Так тому и быть, ты же проклят священником
Который приходит так неожиданно
Твои кишки принадлежат ему, когда его работа выполнена
Тянешься к своему кресту, чтобы остановить эту боль
Он должен истощить твою жизнь и кровь
К его торжеству, твои глаза кровоточат
Твои кишки вываливаются, такова его воля

Багиров-совершенно откровенный русофоб,