это реально сможет изменить ситуацию с обслуживанием больных? я думаю вряд-ли. я не верю в то, что если будет государственная платная скорая, то работа бесплатной не ухудшится.

Представители Министерства здравоохранения РФ заявили, что платные бригады «скорой помощи», которые вскоре могут появиться в Москве, не вытеснят бесплатную неотложку.
«В соответствии с действующим законодательством, скорая медпомощь гражданам должна оказываться бесплатно и безотлагательно. И ни при каких условиях бесплатная скорая помощь не будет вытеснена платной. Этого допущено не будет», - сказал агентству РИА Новости пресс-секретарь министра здравоохранения РФ Олег Салагай.
Как сообщали «НИ», в нынешнем году вступили в силу новые стандарты оказания медицинской помощи, сделавшие платными многие процедуры в государственных поликлиниках и больницах.
Кроме того, по данным ряда источников, с 1 февраля в Москве на базе государственной «скорой помощи» появятся бригады, обслуживающие больных за деньги. Столичные чиновники пояснили, что платные бригады будут приезжать быстрее, а врачи будут оказывать дополнительные услуги.Эта информация вызвала волну возмущения среди отдельных представителей медицинских кругов и правозащитников, которые считают, что платные бригады «скорой помощи» могут вытеснить бесплатные.

В Минздраве РФ подготовили проекта приказа, устанавливающего порядок оказания неотложной помощи. В отличие от действующего регламента, новый не содержит упоминания о предельных сроках, за которые "Скорая" должна приезжать к больному.

По сохраняющим пока силу правилам, между обращением за неотложной помощью и ее оказанием не может пройти более 20 минут. Как сообщают "Известия", в столичном мегаполисе, страдающим от пробок, это правило, в целом выполняется.

Бригады "Скорой помощи", передвигающиеся по своему району, добираются до больного в среднем за 16 минут. Вместе с тем, коммерческие организации, оказывающие те же услуги, не в состоянии выдерживать этот график.

Причина заключается в том, что пункт оказания платных услуг "Скорой помощи" может быть единственным в городе. Многие населенные пункты за 20 минут пересечь попросту невозможно.

Эксперты, опрошенные "Известиями", критически восприняли инициативу Минздрава. В отмене норматива по срокам приезда усматривают меру, расхолаживающую систему оказания услуг неотложной помощи.

Конечно, главные принципы в нашей советской жизни - свобода, равенство и братство. Этому каждому известно. А если кто забудет - может выйти на улицу и сразу обязательно вспомнит, потому что сейчас же где-нибудь неподалеку будет висеть большой такой транспарант, и на нем будет написано большими буквами: свобода, например, или равенство, или братство. Так что даже если хочешь забыть, то тебе об этом напомнят .
А все-таки случаются еще иногда в нашей повседневной жизни отдельные случаи проявления неравенства, что вызывает, конечно, нарекания со стороны трудящихся масс. Некоторые даже проявляют недовольство, брюзжат, создавая вокруг себя нездоровые настроения. Почему, мол, одному то-то и то-то, а другому ни того, ни того. Но при этом не понимают, что у нас еще полного коммунизма нет, а есть только социализм. А при социализме, как известно, никакой уравниловки нет и быть не должно. От каждого по способности, каждому по чину. Это еще Маркс сказал. Или Ленин. А может, я и сам так придумал, я уже точно сейчас не помню. Во всяком случае, привилегии - это дело хорошее. Конечно, для тех, у кого они есть. Но тоже я бы сказал- дело хорошее, но не всегда. На почве разницы в этих привилегиях иногда такие неприятности случаются, что иной раз задумаешься, может, этих привилегий лучше и совсем не иметь. . Ну вот хотя бы такой случай.
Один большой, очень большой писатель из одной не очень большой азиатской или, может, кавказской даже республики приехал однажды в Москву по делам. Само собой привез подарки всякие своим московским собратьям по перу и всему другому. Собратья его - люди важные. Один - секретарь Союза писателей, другой - главный редактор журнала, третий - директор издательства, четвертый - в Комитете по ленинским премиям шишка. И каждому же надо привезти сувенир, что-нибудь такое из местных народных промыслов, какой-нибудь, скажем, ковер, или блюдо серебряное, или еще нечто недорогое, рублей, скажем так, за пятьсот-семьсот. И, само собой, всякие сладости восточные, кишмиш, дыни, чурчхеллу или что-то подобное. Коньяку ящик тоже привез. Поскольку он был действительно большой писатель и даже чуть ли не основоположник своей национальной литературы, то поселился он, как всегда, в гостинице "Москва", куда, между прочим, кого попало не пустят. Как он там с собратьями со своими встречался, кого сам посещал, кто к нему в гостиницу приходил, сейчас подробно описыват ь не буду. Скажу только, что много было выпито и много закушено, много было тостов всяких произнесено. И за дружбу народов, и за расцвет нашей многонациональной литературы, и за дорогого гостя, и за дорогих хозяев, так что того ящика коньяку, который он с собой привез, даже и не хватило, пришлось второй закупать уже здесь, на месте. И к тому времени, когда уже и второй ящик к концу подходил, до того наш герой допился и до того докушался, что однажды ночью стало ему нехорошо. Проснулся писатель среди ночи, чует в груди: бубух, бубух. А потом что-то ка-ак саданет, будто сердце шампуром, как барана, проткнули. И чувствует писатель, что вроде он как-то бледнеет и как-то вроде слабеет, помирает, короче.
А был приезжий этот писатель хоть и большой, да глупый. И с большими людьми в Москве общаясь, многого еще в столичной жизни не освоил. Лежит он себе на кровати, одной рукой за сердце хватается, другой телефон к себе придвигает и дрожащим пальцем набирает 03.
Ну, это, как известно, наша "Скорая помощь", са мая скорая в мире. Не успел писатель концы отдать, а она уже тут как тут.
Отворяется дверь, врывается в номер доктор с чемоданчиком, врывается санитар с ящиком, которым кардиограмму пишут, врывается другой санитар с носилками: две палки, а между ними парусина. И коридорная испуганно в дверь тоже заглядывает. Доктор, понятно, спросил, на что больной жалуется, а тот даже не жалуется, только мычит и пальцем себя в левую сторону тычет. Доктор время терять не стал, кардиограмму сделал, давление смерил, пульс посчитал.
- Ну что? - спрашивает больной еле слышно и при этом волнуясь, конечно.
- А ничего, - говорит доктор. - Ничего определенного пока сказать не могу, но думаю, что у вас такой это небольшой обширный инфаркт. А больше совсем ничего.
Больной, слыша такие слова, глаза закатил и лежит, не дышит. Сердце дергается, больно, ноги холодеют, язык пересох, писатель волнуется, а волноваться ему как раз и нельзя.
- Да вы ничего, - говорит доктор, - вы, аксакал, не волнуйтесь, мы вас доставим в больницу, а для начала укольчик.
Достает из чемоданчика шприц со здоровенной иглой и иглу эту куда надо, то есть в мышцу, засаживает. А затем переваливает нашего писателя с дивана на носилки, дает знак санитарам, те носилки подхватывают и волокут их к дверям. А в это время двери эти распахиваются, и в номер врывается дежурный администратор и за ним опять коридорная. Как увидел администратор санитаров и доктора, встал перед ними, руки раскинув в стороны. "Кто, - говорит, - вы такие и куда его тащите?" Доктор вежливо объясняет, что они -"Скорая помощь", а тащут они больного вниз к машине для доставки к месту лечения.
Администратор говорит: "Я его выпустить не могу, ставь носилки обратно на пол". Доктор объясняет, что на пол носилки поставить не может, потому что больной срочно нуждается в помощи.
Администратор говорит: "Нуждается не нуждается, не вашего ума дело, а я товарища выпустить не могу, поскольку он - ДВС".
- Дэвэ кто? - переспрашивает доктор.
- Дэвээс, - повторяет администра тор и объясняет доктору, который ничего не понял, что ДВС - это значит депутат Верховного Совета.
Доктор говорит, я не знаю, ДВС он или ДОСААФ, меня это не касается, для меня все люди равны, и ссылается на клятву Гиппократа, которую он, между прочим, не давал, потому что у наших врачей своя есть клятва, советская.
Администратору, само собой, на Гиппократа этого с высокого дерева наплевать и на его клятву тоже.
Врач в конце концов сдается и звонит в Центральную, сообщает, что администрация гостиницы препятствует исполнению врачебного долга. Центральная сначала думает, а потом говорит: черт с ним, с администратором если больного не отдает, пусть даст расписку, что за возможные фатальные последствия он берет ответственность на себя. Администратор расписки не дает больного не выпускает и сам звонит по какому-то номеру. - Пришлите, - говорит, - карету специальной скорой помощи, у меня тут ДВС загибается.
Время идет, больной лежит, администратор сидит, врач стоит, коридорная смотрит в окно, сани тары вышли в коридор покурить.
Часу не прошло, врывается еще один врач, кремлевский, с медсестрой и четырьмя санитарами. Носилки, между прочим, уже не брезентовые, а кожаные.Пошептался кремлевский врач с приехавшим ранее, выяснил, какие меры были приняты, вкатил еще один шприц больному и приказал санитарам перевалить его с парусины на кожу.Администратор помягчал, выдал ранее приехавшему справку, что в его помощи никакой необходимости нет, и тот со своими санитарами и носилками отправился к лифту.
А вновь приехавший врач придвинул к себе телефон и звонит в свою центральную, - в какой из филиалов кремлевской больницы доставить больного?
Те спрашивают, а как его фамилия. Врач спрашивает у администратора, администратор отвечает врачу, тот отвечает Центральной. Потом небольшое молчание, потом врач говорит: "Понятно", потом поднимается и администратору холодно так замечает: "Что вы глупости говорите, городите, что вы панику поднимаете и занятых людей в заблуждение вводите, когда больной в аш вовсе не ДВС, в списках ДВС его фамилии нету".
Администратор слегка бледнеет, смотрит вопросительно на больного, тот слегка очухивается и произносит слабым голосом: "Давай сыр!"
Кремлевский врач слегка рассердился, какой, говорит, тебе сыр, когда тебе о Боге пора подумать. И обращается к администратору: "Где там ваш врач для простых людей, пусть он этого больного теперь себе берет, а нам с ним возиться некогда".
Администратор посылает коридорную за простым врачом, та вниз по лестнице летит быстрей скоростного лифта. Перехватывает доктора на самом выходе, загораживает дорогу. "Вертайтесь, - говорит, - обратно, поскольку больной оказался не ДВС". Доктор отказывается, потому что ему это дело надоело, справка от администратора у него есть, а клятву Гиппократа он не давал.
Но коридорная подзывает швейцара, и вдвоем они доктора кое-как уговаривают, обещая ему и санитарам по полкило охотничьих сосисок из ночного буфета.
Доктор и санитары возвращаются в номер и опять перекладывают больного с кожи на парусину. А тот уже совсем плох, глаза закачены, щеки серые, губы синие, изо рта пена идет коричневая, коньяком пахнет. Больной сучит ногами и хрипит, и слова все те же выхрипывает: "Давый сыр! Давай сыр!"
- Что это он говорит? - спрашивает обыкновенный врач необыкновенного. - Какой еще сыр? При чем тут сыр?
-- Восточный человек, - говорит врач необыкновенный. - Привык есть сыр. Без сыра и помирать не желает.
- Постойте, - говорит администратор обоим врачам. - Он, может быть, не просто сыр говорит, а про что-то другое. Наклоняется к больному и спрашивает его как -то непонятно: "Дэвэсээр?"
- Дывысыр, дывысыр, - хрипит больной, соглашаясь.
- Ну, вот видите, - говорит администратор кремлевскому доктору. - Я же вам говорил. Он депутат верховного совета республики. Не ДВС, а ДВСР. Кладите его обратно. - И сам хватает больного за ноги, чтобы перетащить с парусиновых носилок на кожаные.
- Стоп! Стоп! Стоп! - говорит кремлевский доктор, отрывая администратора от больного. - Мы перевозим только депутатов Верховного Совета СССР, а для давайсыров другая "Скорая" есть.В это время обыкновенный доктор кивнул своим санитарам, и они вместе с парусиновыми носилками и с ящиком, которым кардиограммы делают, не дождавшись обещанных ночных сосисок, сбегают.
А больной уже и вовсе глаза закрыл, не хрипит и не дергается. Дергается администратор, понимая, что больной - депутат хоть и не СССР, а республики, - а отвечать и за него придется. И требует администратор от кремлевского доктора, чтобы тот вез больного куда хочет, лишь бы - из гостиницы. А доктор, поупиравшись, звонит снова в свою центральную и говорит: так и так. Те сначала с кем-то связались, с каким-то ночным начальником этот вопрос согласовали, проявили гуманность и говорят; хорошо, в порядке исключения, разрешаем использовать перевозку для дэвээсэр.Так что в конце концов писателя вытащили наружу и повезли в Кунцево. Если бы был он ДВС, может, его успели бы довезти. Если бы был простой человек - тем более. А он был ни то, ни се. Так что привилегии дело, конечно, хорошее, но иногда лучше без них.