Шуркиными...

И к началу войны что-то как-то не стало Шнейдманов, Абрамовых и Пельцеров с Шуркиными...

Вдумайтесь в это КАЖДЫЙ ЧЕТВЕРТЫЙ РУССКИЙ БЫЛ УБИТ!

стас не мечи бисер.

кто умеет думать тот уже давно всё понял.

да! Был! БЫЛ этот холокост!!!

ДА был...ХОЛОКОСТ ПРОТИВ СЛАВЯН И ЕВРЕЕВ! Вот так будет правильно говорить.

Предлагаю на базе города С-Петербург организовать всемирный мемориал памяти геноцида русского народа, а день снятия блокады Ленинграда - объявить всемирным днём общенационального траура по 20 миллионам русских, погибших от рук фашистских оккупантов с присущим этому дню "лебединым озером" на ВСЕХ жидовских телеканалах, а по радио круглые сутки крутить "ленинградский метроном"...

по иронии судьбы евреи обязаны именно русским за то что фашисты не успели всех вырезать, за это нас уже "отблагодарили" ...

было массовое уничтожение германским нацизмом жителей захваченных стран и военно-пленных по национальному признаку.

Геноци́д (от греч. γένος — род, племя и лат. caedo — убиваю) — действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую путём:

убийства членов этой группы;
причинения тяжкого вреда их здоровью;
мер, рассчитанных на предотвращение деторождения в такой группе;
принудительной передачи детей;
предумышленного создания жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение этой группы.

Холоко́ст (от англ. holocaust, из др.-греч. ὁλοκαύστος — «всесожжение») — систематическое преследование и истребление немецкими нацистами и коллаборационистами из других стран миллионов жертв нацизма: почти трети еврейского народа и многочисленных представителей других меньшинств, которые подвергались дискриминации, зверствам и жестоким убийствам

многочисленных представителей других меньшинств,

Геноци́д

что РСХА работает над планом «Ост»

65-летие освобождения узников концлагерей Аушвиц-Биркенау (в России более принято польское название Освенцим). Организаторы форума — представители Еврейского европейского конгресса (ЕЕК) особо подчеркивали, что узников освободила Красная Армия, указывая на несправедливость замалчивания этого факта в Европе. Журналисты тут же усмотрели в этом стратегию по «обелению» Сталина, якобы проводимую Кремлем.

После оперных звезд первым взял слово президент ЕЕК Вячеслав Кантор. Он напомнил о 6 млн погибших в концлагерях евреев и указал, что нельзя ставить знак равенства между теми, кто начал Холокост, и теми, кто его закончил. Выступивший следом глава парламентской ассамблеи Евросоюза, экс-премьер-министр Польши Ежи Бузек, отдав дань уважения освободителям из Красной Армии, подчеркнул, что «желанной свободы русские так и не принесли, насадив в Польше тоталитарный режим». В связи с чем г-ну Кантору даже пришлось объясняться на пресс-конференции в своей неангажированности. «Меня часто, особенно израильская пресса, обвиняют в проведении политики Кремля и даже приписывают дружбу с Путиным, — сказал он. — Так вот, мне жаль, что это не так, иначе я больше бы сделал». В частности, по словам г-на Кантора, он уже несколько лет добивается введения в России официальной памятной даты 27 января — Дня освобождения Красной Армией узников Холокоста. Но этот вопрос до сих пор находится на согласовании.

Из видных политиков мероприятие посетили премьер-министры Польши и Израиля Дональд Туск и Беньямин Нетаньяху, экс-президент Польши Лех Качиньский, сотни послов и консулов. Россию представлял министр науки и образования Андрей Фурсенко . В Освенцим были приглашены президент Дмитрий Медведев и глава МИД РФ Сергей Лавров. Но они не приехали.

Дня освобождения Красной Армией узников Холокоста.

почему Фурсенко?

Вроде как нас это непосредственно касается, почему Фурсенко?

в первой половине войны карателей не было

Может сами что то не то делаем?
Вроде как нас это непосредственно касается, почему Фурсенко?

Может сами что то не то делаем?
Вроде как нас это непосредственно касается, почему Фурсенко?

Который так никогда и не был создан, не говоря уже о претворении оного в жизнь.

...Партизанская война имеет свои законы. Зимой партизан легко выследить, им труднее добывать продовольствие и оружие — и потому, когда выпадает снег, партизаны сворачивают свою деятельность. Это — непреложное правило.

Но зимой сорок первого на заснеженных просторах России партизанская война неожиданно полыхнула с [282] невиданной силой. «Рост партизанского движения во всем тыловом районе принимает настолько угрожающие масштабы, что я со всей серьезностью должен обратить внимание на эту опасность, — докладывал командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Клюге. — Необходимы безотлагательные действия крупными силами, чтобы своевременно ликвидировать эту опасность»{487}.

Ненависть, которую вызвали оккупанты, оказалась сильнее неписаных законов партизанской войны, сильнее чувства самосохранения. Эта ненависть заставляла людей идти на верную смерть — лишь бы, умирая, забрать с собой врага.

Много позже тогдашняя молодая девчонка будет рассказывать об этом страшном в своей силе чувстве писательнице Светлане Алексиевич:

«Узнала ненависть... Сразу... Такая ненависть! Как они могут ходить по нашей земле! Как они... Откуда... В сердце была только ненависть. До температуры. У меня поднималась температура от этих картин... Что они тут...
Сколько крови и убитых видела на дорогах. Столько... Наших пленных... Пройдет колонна, и сотни трупов на дороге остаются лежать. Они были голодные, выбивались из сил, падали... Их пристреливали. Как собак... По мертвым уже не голосили. Не плакали. Не хватало слез...

Мы ушли в лес все: папа, братья и я. В партизаны»{488}.

«Это очень тяжелая война. И вы не представляете, какую ненависть немецкие фашисты пробудили в нашем народе, — объяснял советский офицер английскому журналисту. — Вы знаете, мы беспечны и добродушны, но, заверяю вас, они превратили наш народ в злых мужиков. [283] Злые мужики — вот кто мы сейчас в Красной Армии; мы — люди, жаждущие отомстить. Никогда раньше я не испытывал такой ненависти. И для этого есть все основания. Подумайте о всех этих городах и деревнях... Подумайте о муках и унижениях, которые терпит наш народ... — В его глазах сверкнул огонек лютой злобы. — А я не могу не думать о своей жене и десятилетней дочери в Харькове. — Он помолчал, овладевая собой и барабаня пальцами по колену. — Конечно, — сказал он наконец, — существуют партизаны. Это по меньшей мере лучший выход для тысяч оставшихся там людей»{489}.

И это было действительно так.

«Народ вынужден уйти в болота и леса, чтобы воевать против нас», — констатировал впоследствии один из чиновников оккупационной администрации{490}. Уже к ноябрю — декабрю сорок первого концентрация ненависти вокруг немецких войск была такова, что солдатам во имя самосохранения стали приказывать убивать любого местного жителя, появляющегося в поле зрения.

«Приказываю открыть огонь по каждому русскому, как только он появится на расстоянии 600 метров, — говорилось в приказе по 489-му пехотному полку. — Русский должен знать, что он имеет против себя решительного врага, от которого он не может ждать никакого снисхождения»{491}.

Такой же приказ был издан в 101-м мотопехотном полку, входившем в состав 2-й танковой группы генерала Гудериана: «В своих действиях быть беспощадным... По всем мужчинам и женщинам, появляющимся на участке дивизии пешком, на санях или на лыжах, открывать огонь без предупреждения»{492}. [284]

Оккупанты попали в незавидное положение: наступление Красной Армии заставляло бросать на фронт все имеющиеся под рукой подразделения — и тыл оказывался практически беззащитным перед увеличивающимися в числе партизанами. Решение возникшей проблемы было найдено в продолжении истребительной политики против советского населения. Если проявить еще большую жестокость и продолжать жечь деревни и села, если заставить всю оккупированную территорию виселицами, если не проявлять недостойной арийского духа мягкости — тогда, рано или поздно, партизан просто некому будет поддерживать. Местные недочеловеки будут либо уничтожены, либо запуганы так, что никогда больше не посмеют поднять руки на представителей высшей расы. «Следует быть жестоким к советскому населению и не размышлять, расстреливать или не расстреливать, когда имеешь дело с русскими, — объяснял гауляйтер Белоруссии Вильгельм Кубе бригаденфюреру СС Эберхарду Грефу. — Надо расстреливать, и тогда будет порядок»{493}.