Л. Анцелиович

Корейский "Боинг": как он был сбит

(опубликовано в сентябрьском номере журнала "ВЗЛЕТ", 2008 г.)


Четверть века назад произошла одна из самых страшных катастроф в истории авиации, спровоцированная людьми.
Перед рассветом 1 сентября 1983 г. корейский пассажирский лайнер «Боинг» 747-230В, летевший рейсом KAL 007 из Анкориджа (Аляска) в Сеул, сбился с курса и был сбит ракетой советского истребителя-перехватчика Су-15ТМ над Сахалином. Все 269 человек, находившиеся на борту, в т.ч. 23 ребенка, погибли. «Это был самолет-шпион без пассажиров с экипажем из 29 профессиональных разведчиков», - продолжает утверждать бывший командующий войсками Дальневосточного военного округа генерал Иван Третьяк, отдавший приказ сбить неопознанный самолет. «Пассажиры и экипаж остались живы после успешной аварийной посадки лайнера на воду у Сахалина», - верит директор Международного комитета по освобождению выживших пассажиров рейса KAL 007 Берт Шлоссберг. А что мы знаем о событиях 25-летней давности сегодня?
Эта трагедия потрясла мир. О ней написано очень много и весьма путано. Как специалист и участник разработки истребителя-перехватчика, сбившего этот лайнер, предлагаю читателю анализ случившегося, основанный только на фактах.

Все началось сразу после вылета корейского лайнера из аэропорта Анкориджа на Аляске, где «Боинг» 747-230В Корейских авиалиний, выполняющий рейс KAL 007 из Нью-Йорка в Сеул, в 3.30 ночи местного времени совершил промежуточную посадку для дозаправки. Спустя полтора часа, в 5 утра, самолет взмыл в предрассветное небо Аляски, и летный экипаж после пятидневного изнурительного круиза наконец-то почувствовал, что летит домой — в Сеул, и расслабился. На борту лайнера, помимо трех членов летного экипажа (командира воздушного судна, второго пилота и бортинженера), 20 человек кабинного экипажа и шести служебных пассажиров — перелетающих этим рейсом сотрудников авиакомпании, находилось 240 пассажиров (в т.ч. 76 корейцев, 61 американец, 28 тайваньцев, 23 японца и 16 филиппинцев), из них — 23 ребенка.
Анализ записей радара Анкориджа, следившего за полетом KAL 007, показал, что когда через минуту самолет взял курс на поселок Бетел, над которым он должен был пролететь, то его фактическое направление полета уже отклонилось чуть вправо. Включение автопилота на третьей минуте не изменило направления полета. И поселок Бетел лайнер пролетел с отклонением вправо на расстояние, превышающем те критические 7,5 миль (14 км), до которых могла включиться в работу система инерциальной навигации (INS), запрограммированная на полет по отведенному воздушному коридору через Японию. Теперь, даже принудительное включение автопилота в режим INS не подключит инерциальную систему к управлению самолетом: она будет в режиме ожидания, и индекс INS на дисплее будет гореть желтым, а не зеленым цветом, пока отклонение фактического курса от запрограммированного не станет меньше 7,5 миль. Но этого уже никогда не произойдем поскольку в кабине лайнера все три члена летного экипажа уверены, что самолет управляется, как и полагается, инерциальной системой, которая должна вести его по воздушному коридору через заранее заданные промежуточные пункты маршрута. На самом же деле автопилот работал в режиме поддержания постоянного магнитного курса — прямо на Сеул, но через территорию СССР.
Это определили эксперты ИКАО, анализируя записи аварийных самописцев («черных ящиков»): регистраторов параметров полета и переговоров членов летного экипажа. Последняя свидетельствует о том, что пилоты не подозревали, что постепенно уходили севернее разрешенного коридора.
Через 27 минут после взлета диспетчер Анкориджа попрощался с экипажем, так и не заметив угрожающего отклонения лайнера от предписанного маршрута.
Тем временем на Камчатке оператор радара советской ПВО наблюдал на экране за полетом американского самолета-разведчика RC-135, который базировался на аэродроме небольшого острова Шемя в западной части Алеутской гряды и обычно поджидал в нейтральных водах спуска на Камчатский полигон «Ключи» боеголовок очередной испытываемой советской баллистической ракеты для фотографирования их траекторий в атмосфере и записи телеметрии. На всякий случай его обозначили как цель номер 6064. Вот и в эту ночь, когда с советского северо-западного полигона «Плесецк» был запланирован испытательный запуск в сторону Камчатки ракеты SS-25, американский RC-135 выписывал «восьмерки» вблизи советских территориальных вод, ожидая «прибытия» боеголовки.
В 4 ч 51 мин местного времени на экране радара ПВО Камчатки появляется вторая метка летящего самолета. Он шел с северо-востока от Берингова пролива. Сначала казалось, что он идет к разведчику, и дежурившие офицеры решили, что это заправщик. Но когда самолеты разминулись на расстоянии 140 км между ними, на командном пункте предположили, что это второй разведчик RC-135. Он, не меняя курса, шел на Камчатку. Как выяснилось потом, это был корейский пассажирский «Боинг» 747...
Тогда навстречу вероятному нарушителю, обозначенному как неопознанная цель 6065, с аэродрома «Елизово», севернее Петропавловска-Камчатского, поднимают пару истребителей-перехватчиков. Но навести их на приближающийся к Камчатке самолет не удается из-за временного сбоя локатора — отметка цели 6065 на 42-й минуте сопровождения с экрана исчезает.
Тимоти Мейер, автор ряда публикаций по трагедии рейса KAL 007, утверждает: «По данным американской разведки для блокирования отслеживания этого испытания советской баллистической ракеты разведчиком RC-135 в воздух был поднят советский постановщик радиоэлектронных помех, который и ослепил на время радар ПВО Камчатки, следивший за KAL 007... Присутствие нарушителя над Камчаткой вынудило советских военных отменить пуск ракеты».
На всякий случай истребителям передали новый курс — на восток. Разведчик должен, по идее, отвернуть от полуострова, чтобы уйти в нейтральные воды. Вот тут его и можно перехватить.
Но, когда отметка цели снова появилась на экране, стало ясно, что нарушитель курса не менял и теперь летит над Кроноцким заповедником. Вторая пара истребителей с аэродрома «Елизово» наводится на цель. Какое-то время они держат цель в захвате своими бортовыми локаторами, но затем теряют ее в ночном небе. А метка цели 6065 на экране наземного локатора ПВО продолжает двигаться с постоянным курсом, пересекает юго-западную оконечность Камчатки и движется над нейтральными водами Охотского моря.
Еще находясь в Беринговом море на пути к Камчатке, KAL 007 пересек южную часть буферной зоны ПВО США, и военные локаторы должны были зафиксировать этот несанкционированный пролет самолета, но предупреждения об отклонении от маршрута на борт KAL 007 не последовало. В течение целого часа и 20 минут нарушитель воздушной границы находился перед Камчаткой и над ней. Теперь он улетает неопознанным и непредупрежденным...

Не дать уйти безнаказанным!

В это время, по свидетельству Александра Коржакова, в те годы дежурного офицера охраны, в Москве, в «Кремлевской» больнице, Начальник Генерального Штаба маршал Огарков пытается доложить ситуацию на Дальнем Востоке генсеку Андропову. Тот отделывается общей фразой: «Провести все необходимые мероприятия».
Теперь эти «мероприятия» предстоит выполнять авиадивизии ПВО Сахалина. Два ее истребительных авиаполка располагались на аэродромах у поселков Смирных и Сокол. Дежурный офицер штаба дивизии принял сообщение с Камчатки о нарушителе, когда тот уже покинул ее воздушное пространство. После появления метки нарушителя на экранах радаров ПВО Сахалина, там была объявлена боевая тревога. Поднятая с северного аэродрома «Смирных» пара МиГ-23П нашла нарушителя, приблизилась к нему и доложила— похож на RC-135. Но из-за нехватки топлива, «МиГам» пришлось вернуться на базу Боевое дежурство в истребительном авиаполку на аэродроме «Сокол» в ночь на 1 сентября 1983 г. нес летчик майор Геннадий Осипович. В 5.42 утра местного времени по команде «сверху» он взлетел на своем Су-15ТМ в сторону Охотского моря навстречу нарушителю, летящему в двухстах километрах от Сахалина.
Как и в далекие времена Великой Отечественной войны, в ПВО Сахалина для наведения истребителей на цель еще использовалась голосовая радиосвязь штурмана наведения и летчика. Осипович понял, что разминулся с целью, когда услышал команду своего штурмана наведения: «Будем наводить в заднюю полусферу».
Он развернулся в обратном направлении, получил корректировку высоты и курса, и тогда наконец разглядел впереди мигающую точку. Потом на экране бортового локатора его перехватчика загорелась яркая оранжевая метка цели и загорелось табло «Захват головок». С этого момента Осипович будет неотступно следовать за большим четырехдвигательным самолетом, летящим на высоте 10 км со скоростью 900 км/ч и сверкающим всеми навигационными огнями и проблесковыми маяками.
А на командном пункте дивизии, куда прибыл ее командир, полковник Анатолий Корнуков (впоследствии — Главнокомандующий ВВС России), так и не знают, что за самолет сопровождает Осипович. Штурман наведения запрашивает Осиповича: «805, вы можете определить тип самолета?». «Не совсем. Он летит с мигающими огнями», — отвечает летчик. Далее следует команда: «805, запросить цель!». Осипович включает передатчик станции «свой—чужой». Если это советский военный самолет, то он автоматически ответит специальным кодом. Но корейский лайнер естественно молчит... Корнуков: «Нет ответа? Все ясно. Приготовиться к стрельбе!». Штурман повторяет эту команду.
Нарушитель тем временем уже подлетает к Сахалину. Корнуков звонит командующему авиацией ПВО Дальнего Востока генералу Каменскому, докладывая о ЧП и отданном приказе огневой готовности. Тот отвечает: «Сперва выясните, что это за объект. Может, это какой-то гражданский самолет или еще Бог знает что». После этих слов воинственность Корнукова уменьшается. Он хочет знать, неужели при входе в воздушное пространство Сахалина нарушитель не выключил навигационные огни? Земля запрашивает Осиповича: «Горят ли у самолета навигационные огни?». «Навигационные огни горят. Сигнальные огни горят», — отвечает летчик. Следует команда: «805, ненадолго включите свои огни. Заставьте его сесть на наш аэродром».
Сейчас нарушитель пролетает как раз над родным аэродромом майора Осиповича. Но как заставить эту махину сесть? Подойти к борту нарушителя, а потом встать перед ним, чтобы его истребитель с горящими навигационными огнями заметили пилоты «гостя», Осипович не решается. Он подходит к лайнеру сбоку и снизу, уравнивает скорость и, проформы ради, включает и выключает несколько раз три своих огонька: зеленый и красный на концах крыла и белый в хвосте. Но, разумеется, их практически невозможно увидеть с «Боинга». Естественно, никакой реакции не последовало.
Новый приказ Корнукова: «Произвести предупредительные выстрелы из пушки!». Но Осипович не может не знать, что его пушка подвешена в контейнере снизу под фюзеляжем. И с вышелетящего впереди самолета вспышки выстрелов все равно видны не будут. А трассирующих снарядов сейчас в боекомплекте нет — его пушка заряжена только бронебойными, а их полет невидим. Но для выполнения приказа Осипович дает несколько очередей, практически опустошая свой боекомплект.
А в это время ничего не подозревающие пилоты «Боинга» решают, что пора переходить на следующий эшелон высоты. Второй пилот связывается по радио с диспетчерами в Токио и получает «добро». Лайнер начинает набор высоты. Его скорость при этом снижается, и Осипович «проскакивает» под «Боингом» и оказывается впереди и ниже. «Земля» запрашивает: «Вы сказали цель увеличила скорость?». «Снизила», — отвечает Осипович. «805, открыть огонь по цели!» — следует команда. Но советский перехватчик находится впереди нарушителя, и чтобы занять позицию для атаки ему нужно пропустить цель вперед. Осипович сбрасывает скорость и ...проваливается на два километра вниз.
Он хорошо разглядел «Боинг» снизу, когда «проскакивал» под ним вперед. Потом в интервью корреспонденту «Нью-Йорк таймс» он признается: «Я видел два ряда окон и знал, что это был «Боинг». Я знал, что это был гражданский самолет. Но для меня это ничего не значило. Ведь гражданский тип самолета легко переделать для военного использования».
Пилот МиГ-23П (позывной 163), который тоже следует за «Боингом», но на удалении 25 км, докладывает, что видит обоих, и напоминает «Земле», что может быть готов к атаке, если «805-й» не сумеет сбить неизвестный самолет

Атака

Нарушителю остается лететь в воздушном пространстве СССР всего три минуты. А там — снова нейтральные воды Японского моря. На КП нарастает нервозность. Уже есть приказ командующего округом генерала Третьяка на уничтожение цели. «Что? Он еще не стрелял? Цель все еще летит?» — полковник Корнуков переходит на крик — «Сколько ему нужно времени, чтобы занять огневую позицию?! Форсаж! Пусть 23-й подойдет поближе! Пока вы теряете время, цель просто-напросто улетит».
Снова очередной приказ штурмана наведения: «805, попытайтесь уничтожить цель из пушки». «Я уже отстаю. Сейчас ракеты попробую», — отвечает Осипович. «805, приблизиться к цели и уничтожить!» — следует приказ.
Осипович знает то, чего не знают на КП — почти весь боекомплект пушки он уже расстрелял. А упустить цель нельзя, поэтому — ракеты. Теперь «Боинг» снова впереди, но значительно выше. Осипович включает форсаж и задирает нос перехватчика. Захват есть! Можно нажимать гашетку пуска.
С интервалом в две секунды обе ракеты Р-98 (одна с радиолокационной, вторая — с тепловой головкой самонаведения) устремляются к пассажирскому лайнеру. Первая ракета взрывается немного позади фюзеляжа и выше горизонтального оперения в 6 ч 26 мин 02 с утра сахалинского времени. Осипович докладывает: «Цель уничтожена... Выхожу из атаки... Остаток 1600... Обе пустил».
«Первая ракета попала ему в хвост. Вспыхнуло желтое пламя. Вторая — снесла половину левого крыла. Тут же погасли огни и мигалки», — уверяет Осипович в интервью корреспонденту газеты «Известия» в 1991 г. Но по записям аварийных самописцев потом станет известно, что ракета с тепловой головкой, по всей видимости не сработала, или промахнулась. Все двигатели «Боинга» продолжают работать в нормальном режиме, а «половина левого крыла» не была снесена, т.к. экипаж уже после пуска ракет связывался с Токио по высокочастотной радиостанции, антенна которой расположена в законцовке левой консоли крыла. А вот то, что Осипович увидел потом (через одну минуту и 44 секунды после подрыва первой ракеты) — отделение крыла с прекращением питания навигационных огней и проблесковых маяков — он, видимо, и принял за попадание второй ракеты.
...Перед автором — подлинные записи параметров полета «Боинга» в последние две минуты его жизни, включающие момент подрыва ракеты Р-98. Девять лет советское руководство скрывало факт обнаружения обломков и «черных ящиков». Но в 1993 г. по распоряжению Президента Ельцина оба бортовых регистратора (речевого и полетных данных) с пленками были переданы в Международную организацию гражданской авиации ИКАО, которая поручила Французскому бюро расследования авиационных происшествий (Bureau d'Enquete et d'Analyses, BEA) их проанализировать. С учетом этих данных в том же году ИКАО опубликовала окончательный отчет о катастрофе KAL 007 (см. приложение).
Из записей однозначно следует, что от полученного при взрыве ракеты импульса огромный лайнер начал задирать нос, валиться на левое крыло и отклоняться влево от своего курса. Но поскольку все четыре двигателя работали в обычном режиме, то начавшееся кабрирование самолета вызвало увеличение высоты его полета.
Что же могут рассказать эти записи? Главный вывод: пилотам потребовалось чуть больше минуты, чтобы полностью восстановить параметры полета самолета, нарушенные подрывом ракеты. Когда из-за воздействия взрывной волны на оперение самолет увеличил угол атаки до 15° и поднялся почти на километр, пилоты, отключив автопилот и отклоняя штурвал от себя, вернули лайнер на прежнюю высоту, парировали возникший левый крен в 50° и начали возвращать отвернувший на 60° влево самолет на прежний курс.
Однако шрапнель разорвавшейся боевой части ракеты, по всей видимости, частично нарушила работоспособность гидросистемы, пробила топливные отсеки и фюзеляж.
Речевой самописец записал все звуки в кабине экипажа за последние 30 минут. Сначала в ноябре 1983 г. их попытались расшифровать советские специалисты, а после передачи «черных ящиков» ИКАО — уже французские эксперты из ВЕА.
В 18 ч 26 мин 02 с (везде принято мировое единое время UTC/GMT) на магнитофонной пленке отчетливо слышится звук, напоминающий взрыв. Через 4 с один из членов экипажа выкрикивает: «Что произошло?». Вопрос повторяется через 2 с. Еще через 2 с следует команда: «Убрать РУДы», и сразу же ответ: «Двигатели — в норме». Далее — реплика «Шасси», а спустя 20 с после взрыва кто-то из членов экипажа отмечает: «Высота растет». В 18.26.33 слышна реплика: «Не могу уменьшить высоту», а уже через секунду регистратор записывает автоматическое уведомление: «Внимание! Аварийное снижение!», повторяющееся потом неоднократно. Но в 18.26.38 летчик повторяет: «Высота растет», а через 2 с: «Не работает!». Следует команда: «Вручную!» и ответ «Не могу вручную». После этого слышен щелчок отключения автопилота и повторный доклад «Двигатели в норме». Начиная с 18.26.49 речевой самописец фиксирует неоднократные автоматические уведомления на английском и японском языках: «Внимание! Аварийное снижение! Потушите Ваши сигареты! Это аварийное снижение! Наденьте кислородные маски на нос и рот и притяните их ремни». В 18.26.50 звучит вопрос экипажа: «Это разгерметизация?», а через 7 с экипаж вызывает диспетчера в Токио, докладывая ему о снижении давления в кабине и в 18.27.10 о решении на экстренное снижение: «Быстрая разгерметизация, снижаемся к десяти тысячам» (10000 футов — около 3000 м). Далее на пленке снова идут неоднократные уведомления на английском и японском языках об аварийном снижении, необходимости потушить сигареты и надеть кислородные маски. Последнее из них зафиксировано в 18.27.43. Еще через 3 секунды запись на самописце прерывается. Последние слова экипажа звучат за 10 с до этого и касаются необходимости удерживать скорость.


Записи обоих бортовых регистраторов прекращаются одновременно — в 18.27.46 UTC. Самолет в это время находился на высоте 10 км и с правым креном возвращался на свой прежний курс. С момента подрыва ракеты возле лайнера прошла 1 мин 44 с...

Самолет разрушился еще в воздухе

В архиве президента Рейгана автор обнаружил документ — сообщение японского оборонного агентства о том, что их радар отслеживал полет самолета типа«Боинг» 747 и двух других самолетов, летевших в том же направлении (Су-15 и МиГ-23 — прим. авт.) над островом Сахалин. Метка «Боинга» исчезла с экрана японского радара внезапно, когда он находился на высоте 9 км. В сообщении указывается на высокую вероятность взрыва самолета в воздухе. Радар, скорее всего, «потерял» цель, когда суммарная эффективная отражающая поверхность расходящихся падающих фрагментов лайнера стала меньше регистрируемой данным типом локатора.
Капитан Шизука Хаяси на мостике японской рыболовецкой шхуны «Чидори Мару 58», находившейся в это время в нейтральных водах у западного побережья Южного Сахалина, в 6.20 утра, слышит звук реактивных двигателей самолета, а затем наблюдает в облаках оранжевую вспышку и слышит хлопок, а через пару минут — приглушенный грохот за облаками. Затем шхуну накрывает облако паров авиационного керосина — да так, что судовой журнал еще долго источает керосиновый запах.
Воспламенение паров авиационного керосина внутри топливного отсека сопровождается взрывом, который разрывает кессон крыла. При этом часть керосина может не воспламеняться, а выбрасываться. Отсюда и одежда пассажиров, пропитанная керосином, которую нашли советские водолазы в одном из трех скоплений обломков лайнера на дне моря.
По всей видимости, так оно и произошло. Поразившая конструкцию лайнера шрапнель боевой части ракеты Р-98 пробила топливный отсек, а искрящая поврежденная проводка (или горячие газы работающих двигателей) подожгли вытекающее топливо. Далее последовал взрыв.
Газета «Московский комсомолец» 31 августа 2005 г. в статье «Горячий бой холодной войны» опубликовала интервью с генералом армии Иваном Третьяком. Он также утверждает, что KAL 007 погиб в результате взрыва в воздухе: «То, что такой взрыв был возможен, подтвердилось сразу же в ходе расследования. Уже после гибели самолета над нейтральными водами специалисты обратили внимание, что характер разброса осколков был такой, что вывод однозначный: самолет взорвался изнутри. Точнее, было так: сначала его поразила ракета военного истребителя, который пилотировал летчик Осипович, но после этого самолет пролетел еще 17 км и взорвался уже над нейтральными водами». (Добавим, что эти 17 км точно соответствуют времени полета 1 мин 44 с вплоть до остановки бортовых самописцев).
Таким образом, сочетание многих фактов и обстоятельств позволяет сегодня утверждать, что повреждение топливного отсека лайнера через 1 мин и 44 с после срабатывания боевой части ракеты вызвали взрыв паров керосина, который разорвал самолет на три больших фрагмента. Падая с такой высоты, эти вращающиеся фрагменты разной формы аэродинамическими силами были дополнительно удалены друг от друга и разрушились окончательно на мелкие обломки при ударе о воду. (Через полтора месяца советские моряки обнаружат на дне три скопления обломков лайнера, расположенных друг от друга на удалении 1,5—2 км.)
Из расшифрованных записей параметров полета известно, что после подрыва ракеты лайнер поднялся на километр, а потом снова опустился до высоты 10 250 м — видимо в этот момент взрыв топлива и разорвал его на три части и остановил самописцы. Одновременно погасли проблесковые маяки и навигационные огни, и летчики обоих советских перехватчиков потеряли визуальный контакт с целью: «Я не вижу его» (6.29.13); «Нет, я не вижу его» (6.29.54); «Я не вижу ничего здесь. Я только что смотрел» (6.38.37).
О траектории падающих частей лайнера мы можем узнать только по их меткам, фиксировавшимся на экранах наземных радаров ПВО СССР, Японии и США. Некоторые РЛС располагались на значительном расстоянии от места катастрофы (Комсомольск-на-Амуре, Советская Гавань), и метки падающих частей лайнера на экранах сливались в одну, создавая иллюзию маневрирования целого самолета.
После разрушения лайнера в воздухе, его падающие части сначала начали отклоняться на север. Из переговоров Корнукова с Герасименко: «Цель повернула на север» (6.28), и через 5 минут: «Цель на высоте 5 тысяч». Корнуков: «Уже на 5 тысячах?». Герасименко: «Так точно, поворачивает то налево, то направо и явно снижается».
В заявлении Госдепартамента США от 1 сентября 1983 г. говорится, что радарная метка корейского самолета соответствовала высоте 5000 м на три минуты раньше. В любом случае, имеющиеся доказательства разрушения конструкции лайнера на высоте более 10 тыс. м и потеря визуального контакта с ним позволяют сделать обоснованный вывод, что наземные радары на последнем этапе трагедии отслеживали падение уже не целого самолета, а трех его крупных частей, имевших большое аэродинамическое сопротивление.
Когда почти через два месяца советские водолазы приступили к поискам «черных ящиков» в указанном им одном из трех скоплении обломков «Боинга», среди них практически не найдено будет останков пассажиров, но обнаружат немало одежды, порванной осколками конструкции и пропитанной керосином.
То, что именно взрыв топливного отсека одновременно прервал запись обоих аварийных самописцев доказывают и характерные разрывы их носителей информации. Обычно пленка самописца параметров полета длиной 241 м при очень больших перегрузках разрывается возле катушек. На представленной в ИКАО пленке места стыковки разрывов точно соответствуют расстоянию между катушками. Последние записи сделаны в середине куска пленки, располагавшегося между катушками в момент механического воздействия на самописец разрушающей перегрузки. В этот момент лайнер находился на крейсерской высоте, и только взрыв топлива мог создать такую высокую перегрузку.

То, что лайнер разрушился на большой высоте подтвердили и советские эксперты в своем Заключении от 28 ноября 1983 г., опубликованном газетой «Известия» 15 октября 1992 г.: «С высокой достоверностью можно утверждать, что исследуемые блоки регистратора параметров полета и речевого регистратора действительно принадлежат южнокорейскому самолету. Это подтверждается наличием на корпусах регистраторов и их внутренних конструктивных элементах следов повреждений, которые могут быть нанесены только при разрушении самолета, точным совпадением по времени конца записи обоих регистраторов из-за прекращения подачи на них электропитания в момент разрушения самолета — через 1 мин 42 с после его поражения»

Поиски и «прятки»

Все участники событий 1 сентября 1983 г. — от Осиповича до самого Андропова, еще целый день не знали, что сбитый советскими ПВО над Сахалином самолет — южнокорейский рейсовый пассажирский лайнер «Боинг» 747, и что в результате ЧП погибло 269 ни в чем не повинных человек. Об этом руководители страны узнают сначала от помощника госсекретаря США Ричарда Берта, а потом и от Джорджа Шульца, пресс-конференцию которого передали все ведущие агентства мира. При этом Шульц озвучил выдержки из записанных радиопереговоров Осиповича и двух других пилотов советских истребителей.
Вначале по решению Политбюро в СССР была принята тактика отрицать факт сбития пассажирского самолета. Когда уже весь «демократический» мир негодовал, по советскому телевидению показали начальника Генерального Штаба маршала Николая Огаркова, который с указкой в руке на большой карте Дальнего Востока продемонстрировал последовательные этапы некой странной специальной разведывательной операции американцев, ключевым звеном которой, по его мнению, стал пролет «шпионского» «Боинга» 747. Поэтому де «за все должны ответить США».
Через 25 дней после катастрофы командующий пограничными войсками Сахалина генерал-майор Романенко принял в Невельске делегацию Японии и США и передал ей 213 мужских, женских и детских предметов обуви, которые нашли плавающими или прибитыми к берегам Сахалина и Монерона. Сортировка показала, что эти ботинки, туфли и кроссовки носили 198 человек. Родственники опознали, что найденная обувь принадлежала их детям и близким, находившимся на борту рейса KAL 007 в ту роковую ночь.
Но СССР так и не выдал родственникам останки и багаж погибших в рейсе KAL 007, заявляя, что их в обломках не оказалось. В опубликованном 15 декабря 1992 г. в газете «Известия» письме генсеку Юрию Андропову датируемом ноябрем 1983 г., главы Минобороны и КГБ Дмитрий Устинов и Виктор Чебриков так сформулировали цель поисковой операции: «После падения в Японском море сбитого 1 сентября с.г. южнокорейского самолета ... силами Тихоокеанского флота были организованы поиски электронной аппаратуры этого самолета. Аппаратура была нам необходима для более точного определения целей его вторжения в наше воздушное пространство». Таким образом, поиск и подъём на поверхность останков погибших пассажиров и их багажа и не предусматривались...
Необходимо также иметь ввиду, что при ударе о воду падающие части лайнера разрушились на мелкие куски, практически искромсав еще находившиеся в них тела людей. За прошедшие почти два месяца с момента катастрофы и до глубоководного погружения водолазов на дно морская вода, течения и многочисленные обитатели моря способствовали тому, что найти останки пассажиров в том скоплении обломков, где водолазы искали и в конечном итоге нашли «черные ящики», было уже практически невозможно. Эксперты утверждают, что даже за две недели в местной воде не остается следов органических тканей. Вот почему водолазы обнаружили их так мало.
Когда же водолазы начали разбирать на дне указанную им кучу обломков, то получили приказ поднимать на поверхность только радиоаппаратуру, документы, бумаги и пленки. Они отработали на грунте 150 человеко-часов за 14 спусков. Как сообщает А. Иллеш в своем журналистском расследовании «Тайна корейского «Боинга» 747», опубликованном в начале 90-х гг. в «Известиях», на отгороженной палубе стоявшего над местом погружения водолазов судна «Мирчинк» все, что поднималось со дна в большой корзине и в спускаемом колоколе, сортировалось, а затем отправлялось в Невельск. Там скопилось множество предметов со сбитого пассажирского лайнера. Та часть их них (в основном разбитая радиоаппаратура и пленки), которая могла подтвердить шпионскую миссию рейса, в девяти мешках была отправлена в Москву для технического исследования. Все остальное, включая пропитанные авиационным керосином носимые личные вещи и предметы ручной клади, затем было просто уничтожено.
Трехдневная работа автора в мемориальной библиотеке Калифорнийской резиденции президента США Рональда Рейгана позволила получить около двухсот копий документов. И теперь на рабочем столе справа лежало то, что под грифом ТОР SECRET читал об этом президент США, а слева — совместные докладные записки о том же и под аналогичным грифом «совершенно секретно» министра обороны СССР Устинова и председателя КГБ Чебрикова, которые читал Генеральный секретарь Андропов.
В справке ЦРУ, предоставленной президенту США, в частности, отмечалось:
широкий набор разведывательных спутников США позволяет всегда указать на один из них, находящийся вблизи какого-то события;
единственный самолет RC-135, совершавший обычный полет в международном воздушном пространстве во время подлета KAL 007 к Камчатке, не имел с ним контакта, находился от него на значительном расстоянии и в момент сбитая лайнера уже более часа находился на своем аэродроме;
никто из экипажа рейса KAL 007 не сотрудничал с ЦРУ.
А что же докладывали в СССР Андропову? Анализ записей бортовых самописцев и блоков оборудования, найденных в обломках фюзеляжа «Боинга», привел к полному разочарованию — никаких доказательств шпионской миссии обнаружить не удалось. Комиссия экспертов, в которую вошли высокопоставленные генералы и академики, пришла к выводу, что расшифровка записей самописцев Международной организацией гражданской авиации (ИКАО) может привести к:
- интерпретации действий экипажа KAL 007 по установке автопилота в начале полета в режим автоматической стабилизации постоянного магнитного курса как непреднамеренную ошибку, которая не была замечена в течение всего полета;
подтверждению того, что истребитель-перехватчик не пытался установить радиоконтакт с лайнером на частоте 121,5 МГц и не стрелял трассирующими снарядами;
отрицанию преднамеренного пролета над СССР, поскольку за последние 30 минут полета, когда речевой самописец фиксировал разговоры экипажа, ничто не указывало на их осведомленность о полете вне разрешенного коридора;
подтверждению отсутствия маневров лайнера в процессе полета.
Отсюда и следовал вывод: не передавать самописцы в ИКАО. Обо всем этом стало известно только в октябре 1992 г., после публикации в «Известиях».
В результате, в декабре 1983 г. Устинов и Чебриков направили Андропову совместное послание, в котором на основе рекомендаций комиссии сформулировали государственную позицию, с которой генсек согласился: скрывать факт обнаружения самописцев, поскольку их расшифровка на Западе вызовет новую волну антисоветской критики; стоять на позициях Заявления Советского правительства от 6 сентября 1983 г., что позволит категорически отвергать требования компенсаций и возложить всю ответственность за погибших на США, как инициатора провокации. Как следствие, не возник и вопрос о выдаче останков погибших и их багажа.

Вместо заключения

1 сентября 1983 г. случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Выпестованная система охраны воздушных границ Советского Союза сработала. Нарушитель суверенного воздушного пространства был уничтожен. Правда, по нелепой случайности (и чьей-то халатности) им оказался гражданский самолет с более чем двумя сотнями пассажиров на борту..
Стоит отметить, что летный состав истребительной авиации ПВО СССР не допускал возможности несанкционированного появления в советском воздушном пространстве заблудившегося иностранного пассажирского самолета и не был обучен методам распознавания такой цели. «Не дать уйти!» — вот установка высшего военного руководства страны в те годы... Но жертвой ее, по трагическому стечению обстоятельств, 25 лет назад стали 269 ни в чем не повинных человек, находившихся на борту рейса 007.
В послании генсеку Андропову министр обороны Устинов и председатель КГБ Чебриков как бы в оправдание подчеркивали: «Если бы нарушитель смог безнаказанно пролететь через советское воздушное пространство, то США, вероятно, начали бы кампанию, подчеркивающую неэффективность нашей ПВО Дальнего Востока».
...Когда через несколько лет немецкий юноша Матиас Руст на арендованной в Финляндии легкомоторной «Цессне» полетел без уведомления в Москву и приземлился на самой Красной площади, его уже не сбили, хотя и могли. Но за это генсек Горбачев уволил министра обороны Соколова.
Пришло другое время, и только в 1992 г. новое российское руководство решило выдать Западу находившиеся долгие девять лет на хранении под большим секретом в СССР «черные ящики» сбитого корейского «Боинга». А ведь до этого сам факт их обнаружения строго отрицался!
Очень хочется надеяться, что сбудется обещание первого Президента России Бориса Ельцина, данное им во время церемонии передачи в Кремле материалов по рейсу KAL 007 южнокорейской делегации 14 октября 1992 г.: «Россия будет строить мир, в котором подобные инциденты станут просто невозможны».



ХРОНИКА СОБЫТИЙ

01.00. «Боинг» 747 Корейских; авиалиний, следующий рейсом КАL 007 из Нью-Йорка в Сеул взлетает из аэропорта Анкориджа (Аляска), где за полтора часа до этого совершил промежуточную посадку для дозаправки (местное время- 5 ч утра). Спустя три минуты после взлета автопилот устанавливается в жим поддержания магнитного курса 245° (точно на Сеул), при этом режим INS не задействуется, в результате чего уже через 10 мин начинается отклонение фактического маршрута полета от расчетного и через 20 мин гражданская РЛС в Кенаи на Аляске фиксирует отклонение лайнера на запад на 5,6 миль (10 км).
01.49. Экипаж рейса KAL 007 докладывает о прохождении первой контрольной точки маршрута - радиомаяка VOR «Бетел», но не замечает, что проходит он его с отклонением на 12,6 миль (23 км) к северо-западу (величина этого смешения зафиксирована минутой позже военной РЛС в Кинг-Сальмоне на Аляске). Отклонение от расчетного маршрута все возрастает: следующие контрольные навигационные точки NABIE, NUKKS и NEEVA проходятся со смещением к северо- западу соответственно на 110, 185 и почти 300 км





04.30. Значительно отклонившийся на северо-запад от расчетного маршрута корейский «Боинг» пересекает границу воздушного пространства GGCP северо-восточнее Петропавловска-Камчатского, а позднее пролетает практически над городом
04.51. Неопознанный самолет, приближающийся к Камчатке со стороны Берингова пролива, обнаружен оператором РЛС ПВО Камчатки. С камчатского аэродорома Елизово»;поднимаются истребители МиГ-23, однако навести их на цель не удается. Неопознанный самолет тем временем выходит из воздушного пространства СССР, продолжая полет над нейтральными водами Охотского моря в сторону советского о. Сахалин
05.00. Во время прохождения очередной контрольной точки маршрута NIPPI отклонение KAL 007 от расчетного коридора на север составляет уже более 340 км
05.42. Неопознанная цель, не изменившая свой курс и приближающаяся к Сахалину, вновь наблюдается на экранах радаров системы ПВО Дальнего Востока СССР. На перехват с сахалинского аэродрома «Сокол» поднимается истребитель МиГ-23
05.54. На перехват нарушителя с аэродрома «Сокол» взлетает Су-15ТМ майора Осиповича
06.11. Майор Осипович устанавливает визуальный контакт с целью и наблюдает ее на экране бортовой РЛС. По команде с земли, чтобы вынудить нарушителя к посадке, он пытается привлечь к себе внимание экипажа неопознанного самолета, включая аэронавигационные огни и выпуская очередь из пушечной установки, но остается незамеченным
06.15. Ничего не подозревающий экипаж KAL 007 запрашивает диспетчера УВД в Токио разрешение на увеличение высоты полета до эшелона 350 (35 000 футов, 10675 м)
06.16. Корейский «Боинг» снова входит в воздушное пространство СССР восточнее южной оконечности Сахалина
06.20. Токийский диспетчер, также находящийся не в курсе о серьезном отклонении корейского Боинга» от расчетного маршрута и вторичному его вторжении в воздушное пространство СССР, дает «добро» на занятие рейсом KAL 007 эшелона 350
06.22. Корейский «Боинг» начинает набор высоты, при этом его скорость падает, и сопровождающий его перехватчик Су-15 «проскакивает» вперед. Майор Осипович получает команду сбить нарушителя (на командном пункте советской ПВО почти уверены, что имеют дело с американским самолетом-разведчиком RC-135), для чего вынужден выполнить серию маневров для занятия позиции для атаки
06.23. Экипаж KAL 007 докладывает токийскому диспетчеру о занятии эшелона 350
06.24 На командном пункте советской ПВО понимают, что нарушитель совсем скоро снова выйдет из воздушного пространства СССР и требуют от находящихся в воздухе пилотов перехватчиков ускорить атаку. Майор Осипович занимает позицию для атаки цели и производит ее захват
06.26. С расстояния около 8 км до цели с интервалом в 2 секунды майор Осипович запускает по нему две штатные для Су-15ТМ ракеты средней дальности (Р-98Р и Р-98Т), видит вспышку и докладывает об уничтожении нарушителя. Из-за подрыва боевой части Р-98Р в 50 м позади и немного выше хвостового оперения «Боинг» самопроизвольно резко поднимает нос и переходит в режим набора высоты (примерно за 40 с высота полета увеличивается примерно на 1000 м - до 38 250 футов или почти 11 700 м). Экипаж KAL 007 пытается понять ситуацию, проверяет режим работы двигателей (все двигатели работают нормально, что свидетельствует о том, что вторая ракета Р-98Т цель не поразила). Спустя несколько секунд после подрыва первой ракеты на борту «Боинга» срабатывает сигнализация о разгерметизации фюзеляжа, что свидетельствует о том, что осколки боевой части ракеты повредили конструкцию самолета
06.27. Спустя 44 с после пуска первой ракеты экипаж KAL 007 отключает автопилот и еще через 28 с восстанавливает исходную высоту полета. Экипаж докладывает токийскому диспетчеру о разгерметизации и решении об экстренном снижении до высоты 10 000 футов (3000 м). В пассажирском салоне выпадают кислородные маски, и пассажиры несколько раз информируются об экстренном снижении, необходимости потушить сигареты и надеть кислородные маски. Спустя 1 мин 44 сек после подрыва первой ракеты записи обоих бортовых регистраторов «Боинга» 747 одновременно прекращаются, что может свидетельствовать о разрушении самолета в воздухе на несколько фрагментов в результате взрыва в поврежденном топливном отсеке
0628. На экранах радаров советский ПВО продолжают наблюдать отметку цели, меняющей курс, что вызывает, недоумение советских генералов (по всей видимости, радары принимают за цель один или несколько ее крупнее обломков)
06.29. Майор Осипович, доложивший об уничижений цели, берет курс на свой аэродром. Другие находящиеся в воздухе пилоты тщетно пытаются обнаружить цель или ее обломки
06.19. Отметка снижающейся цели обнаружена радаром на высоте 5000 м
06.33, Оператор радара советской ПВО продолжает наблюдать на экране отметку снижающейся по спирали на выше 5000 м в районе острова Монерон в советских территориальных водах крупного фрагмента цели
06.38. Спустя примерно 12 минут после подрыва ракеты отметка «Боинга» окончательна исчезает с радаров наземных РЛС на высоте около 300 м (нижняя граница зоны действия радара). Цель (или ее обломки) не могут увидеть и находящиеся в воздухе пилоты советских истребителей, которым передается команда возвращаться на базу
06.47. Советская сторона направляет в предполагаемый района падения самолета пограничные сторожевые корабли и вертоле ты.
06.55- Группировка поисково-спасательных сил, направленных на поиски сбитого сама лета усиливается находящимися поблизости гражданскими судами, однако ничего существенного обнаружить им не удается