Выходя из подьезда, озабоченно выуживая из карманов джинсов ключи от машины, всякую мелочь и телефон, чтобы все это, усевшись, рассовать по бардачкам и полочкам - стараюсь не думать об дяде дворнике, в путевом фартуке а-ля екатерина питер, бапок на завалинке, с раннего утра поджидавших это событие и грозди детворы, рассыпавшейся по периметру всего дощатого забора небольшого пыльного дворика и двухэтажного домика. Про окна, где за ситцевыми занавесками замелькали чепчики смазливых горничных и лорнет мадам, живущей во флигеле.
Заведясь, я опустил окна.
К слову иногда я в пробках "раньше" открывал окна, потому, что с утра пыли не так много в этом богом забытом городе, все-таки как-то свежо, да и даю прохожим послушать путевую музыку, которую опять же, "раньше", слушал только я, а теперь и вовсе один на всей планете.
Побумцав, и давая на себя налюбоваться, я привычно выдвинул слайд сотового, с проклятьем захлопнув его обратно. Связи-то нет, да еще не будет, лет эдак сто)))
Ладно, прибавив погромче Си Джея Льюиса, выкатил на булыжную мостовую, с неудовольствием ощущая работу подвески, которая в принципе справлялась неплохо, но ощущение грейдера присутствовало. Вот люди, сколько труда угрохано, а на что???
Катя по переулкам, под свист молодежи, бапок и крестьян, убиравшихся с дороги, подкрался к гужевой телеге, гуднув от души, перепугав бедную плюгавую лошадь, мотанувшейся так, что едва не опрокинула телегу на сборище экзальтированного рынка вдоль тротуара.
С удовольствием подумал, что милиции, равно как и гаи, в качестве управы на меня не найдется
Прикатив к тротуару, к неудовольствию расхаживающей почтенной публики в сюртюках и дам с допотопными зонтами и тяжелыми платьсями, поправ ногами несколько белых уроненных платков, среди неповторимого аромата французских духов, конского навоза, дерева, черной земли и еще бог знает чего устремился ко входу городской ратуши, через плечо пикнув сигналкой.
Конечно немного неудобно ощущать себя среди столь расфуфыренной публики, с англицкими поддельными манерами и французским вперемешку, имея джинсы коттон за 400 рублей и майку навыпуск, с неработающим мобильным (упрут) и денег, конечно Российских, в заднем кармане, но столь бесполезных сейчас. Главное, как Чичиков у Булгакова - порыв, прижиться. А там пусть хоть котлету делают. Еще посмотрим кто кого, офигеют от фонтана идей)))
Вытащив пластиковую карточку, я глупо рассмеялся в лицо страшному швейцару в ливлее, огромному и маститому, с пышной бородой хоругвью и взглядом, уничтожающим. У меня дед на него похожий был.
Пройдя наверх, по скрипучей, но удивительно мрачной, дубовой лестнице, очутился в писчем отделе, по всему видать в канцелярии, ощущая наступившую мгновенно тишину и неодобрительный взор почтенных людей. расположившихся вдоль стены на красивых диванах, покоящих трости и цилиндры рядышком. Не обращая на устрашающе стариковские движения, зашел в тамбур самого. В кабинете, на мой взгляд слишком помпезном, за столом, наклонившись над прошпектом из желтой бумаги, сидели двое. Сам поднял голову, уронив монокль, присутствующий обернулся, не выразив удивления. Я осмотрел кабинет, бронзы, шелка, массивную мебель, отдававшую неприятно - паркет.
Сам привстал, руки, в белых перчатках его дрожали, это было видно издалека.
Я приветливо улыбнулся -
Здравствуйте, так значит вы действительно не знаете, что революция еще будет?
Позвольте, ваше сиятельство, несколько времени, тет-а-тет...
И ...
Проснулся...
Ччерт его знает, что за сон, к чему бы это могло присниться?