москаль мне не брат (С.)

ты к маскалям или кацапам собрался?

хорхлы чалют с низалижной батькивщины - панаехать хотят

ЗЫ начальник первого отдела говорил что "Израиль и Украина не есть заграница"
но паспорт вроде надо
и регистрацию в течении 10 дней по месту приезда

но времени искать нету совсем.

москаль мне не брат (С.)



ты к маскалям или кацапам собрался?



хорхлы чалют с низалижной батькивщины - панаехать хотят

юля, ты?

Профессор дошел до своего купе и немного постоял в коридоре. Из купе доносилось громкое ржание. Наконец, профессор решился и вошел. И от неожиданности онемел. Все его вещи были перекинуты на верхнюю полку, а на его месте лежала толстая Оксана. Увидев изумленного Крюкова, она лениво потянулась и объяснила:
— Мы решили вас попросить поменяться местами, а то я не могу на верхней полке.
— Попросить? — переспросил профессор. — По-моему, вы сначала поменялись, а потом решили попросить! И почему бы вам не поменяться с вашим мужем?
— У меня комплекция, — пояснил муж, пожирая большой бутерброд с салом, причем кусок сала был толще, чем кусок хлеба. — Я с верхней полки могу упасть!
— Вот, — Оксана показала на его пузо, как бы призывая это пузо в свидетели.
— Интересно, — столкнувшись с неприкрытым хамством, профессор Крюков обрел свое хладнокровие. — А почему из-за этого я должен страдать?
— Чего страдать-то? — пожал плечами украинец. — Всего ночь поспать на верхней полке, и все!
— Попрошу освободить мое место, — лекторским тоном скомандовал профессор.
— Как это освободить? — не поняла женщина. — Я же уже почти сплю.
— Это меня не касается.
— Грицко! Он меня прогоняет!
— А кого это касается? — доев свое сало, Грицко встал и прижал профессора к двери.
— Ах, вы так! — сказал Крюков и, выскочив из купе, побежал за проводником.
— Товарищ проводник! Мои соседи по купе заняли мое место и не желают освобождать!
— Сейчас! — сказал проводник и добил оставшиеся щелбаны. — Пошли, разберемся!
Они прошли в купе профессора. Оксана уже отвернулась к стене и громким храпом изображала, что спит.
— Что тут такое? — рявкнул проводник и подошел к Оксане. — Эй, толстуха, ну-ка, встать! Сейчас же освободить место для профессора!
— Я не могу спать на верхней полке, — заныла Оксана.
— Тогда спи под нижней, — разрешил проводник.
— Ладно, Оксана! — сказал ее муж. — С этими проклятыми москалями лучше не спорить, они — такие националисты!
Со стонами Оксана залезла на верхнюю полку, скинув вещи Крюкова на пол, и громко заявила своему сынишке:
— Видишь, Мыкола, какие москали сволочи! Хуже жидов!
— Вижу, мама, — отвечал маленький Микола.
— У вас есть свой харьковский поезд, — заявил проводник. — Купили бы билеты на него и ехали бы на тех полках, какие ваша душа пожелает! И чтоб профессора не трогать! Если он мне пожалуется, ссажу с поезда на фиг!
— Нацист! — пискнула сверху Оксана.
Грицко вытер жирные руки о штаны.
— Все русские — великодержавные шовинисты! — объявил он.
— Что ж, — сказал проводник, — великая держава может позволить себе даже шовинизм! Ложитесь, товарищ профессор.
Крюков лег и отвернулся к стене. В вагоне тут же погас свет. Хохлы еще минут двадцать что- то недовольно бурчали, а потом захрапели на три голоса.

нет не нужен