Это усы ремуса сбежали)

как-то вечером, дня через три или четыре после этого
события, мы вместе сидели на балконе, где мне предстало видение;
я сидел в том же кресле у окна, а он полулежал вблизи от меня
на софе.

Вызванные временем и местом ассоциации побудили меня
рассказать ему о странном явлении.

Он выслушал меня до конца,
сперва смеясь от души, а затем сделался необычайно серьезен,
словно не сомневался в моем помешательстве.

В эту минуту я
снова ясно увидел чудовище и с криком ужаса указал на него. Мой
друг внимательно посмотрел, но стал уверять, что ничего не
видит, хотя я подробно описал ему, как оно спускается по
оголенному склону холма.

Моему ужасу не было предела, ибо я счел видение
предвестием моей смерти или, еще хуже, симптомом надвигающегося
безумия. Я в отчаянии откинулся на спинку кресла и закрыл лицо
руками. Когда я открыл глаза, видения уже не было.

Он закрыл книгу и наклонился вперед, чтобы найти в
точности то положение, в котором сидел я, когда увидел
чудовище.
— Ну да, вот оно! — воскликнул он, — сейчас оно ползет
вверх, и, должен признать, вид у него необыкновенный. Однако
оно не так велико и не так удалено от вас, как вы вообразили.
Оно ползет по паутине, которую какой-нибудь паук повесил вдоль
оконной рамы, и я вижу, что длина его — не более одной
шестнадцатой дюйма, и такое же расстояние — одна шестнадцатая
дюйма — отделяет его от моего зрачка.

Епать я спать сцу. Реально очко в напряге, жутьнах.