Ему 61 год

служил срочную в начале 50-х

в детстве в 60-е годы

Много лет я спорил — в жизни, в сети — с людьми, которые рассказывали мне про мою страну какие-то странные вещи. Я пытался что-то доказывать, обосновывать, приводить цифры, свои воспоминания, воспоминания и впечатления друзей и знакомых — но они стояли на своём. Было так — а не иначе.

«В 1981 на центральном рынке города Новосибирска на единственном мясном прилавке рубили что-то вроде дохлой лошади», — говорил мне Петр Багмет, известный в фидо, как «пан аптекарь».

— Помилуйте, пан аптекарь! — Но я жил в двух кварталах от этого рынка — и он был весьма богат! Я же там был! — Так и он там был…

И меня вдруг осенило! Мы жили в разных странах! Да что там в разных странах — в разных реальностях!

И не только пан аптекарь — но немало других.

Мне даже стало жалко их — в такой страшной и неприглядной реальности ОНИ жили. Уже в детском саду их били воспитатели, ненавидели и изводили другие дети, их кормили насильно мерзкой липкой кашей. В моем садике были замечательные цыплята, выложенные кирпичом жёлтым по силикатному, воспитатели читали нам замечательные книжки, к нам приходили шефы с кукольными спектаклями. Были огромные кубики, с полметра высотой, из которых можно было строить корабли и замки. Настольные игры, игрушки, куклы — все было.

А на праздники мы устраивали замечательные утренники, вылезая из кожи, чтобы порадовать родителей. Мы декламировали стихи, танцевали, пели. Даже помню, на ложках играли. И с какой гордостью мы показывали моряцкий танец в родительском НИИ! И какой матросский воротник и бескозырку сшила для меня мама!

А ИХ с самых детских лет — посылали с шести утра стоять в очередях за молоком. И даже в Новый год в подарках им давали маленькие, сморщенные, кислые мандарины! Но я-то помню, что мои мандарины были очень-очень вкусные!

И даже дома их кормили какими-то ужасными синими курами, серой лапшой.

И сахар был у них серый, мокрый и несладкий. И в школе им было тяжело. Над ними издевались тупые учителя. От них в библиотеках прятали книги.

А в моей реальности — мне приносили новинки с ещё не просохшими штампами.

Учителя у меня по большей части были замечательные люди.

Почти всех, насильно загоняли. Сначала в октябрята, потом в пионеры. И всю дальнейшую жизнь загоняли! Куда только не загоняли. Да, их реальность можно было только стойко переносить. Летом я один сезон проводил в пионерском лагере, другой — с бабушкой в городке отдыха «Радуга», и минимум раз в два года мы ездили всей семьёй в Крым, в Анапу. Море, ракушки, крабы, арбуз, закопанный глубоко в мокрый песок, — это Анапа. Здорово!

Им — путёвок не давали, их лагеря больше напоминали концентрационные, чем пионерские, городков отдыха не было. Да, потом их загоняли в комсомол. В их комсомоле надо было молчать на собраниях и выполнять приказы. И были злые партийные кураторы. Если ты не слушал злого куратора — то могло случиться что-то страшное. Такое страшное, что ОНИ даже сказать не могут.

Я «перевернул» первое же отчётно-выборное собрание, после чего сам оказался в комитете комсомола. И партийным куратором у нас была Лидия Аркадьевна — милейший человек.

Их с самого детства отрезали от заграницы. Им не давали встречаться с иностранцами, а если вдруг такое случалось — то забирали все, что иностранец давал бедному ребёнку. Ужас, правда? А в моей замечательной стране — были клубы интернациональной дружбы. Мы общались с американцами, англичанами, немцами. И с западными — тоже. Переписывались даже. Чехи и словаки вообще были как родные.

Французов, правда, не помню. А когда с транзитного самолёта сняли пожилого шотландца с сердечным приступом — его не спрятали от народа в спецлечебнице, как это произошло бы в ИХ мире, а положили в ветеранскую палату к деду.

И сестра бегала к ним переводить. И потом даже бандероль с какими-то сувенирами пришла. И её никто не отобрал. Ведь это была не их — НАША страна.

А ещё мне жалко их родителей. Они были такие хорошие — но их всегда затирали злые начальники. Денег всегда не хватало, и они искали какие-то шабашки, а злые начальники им запрещали эти шабашки искать. И работали с ними всегда плохие люди — они все время завидовали. Их родителей тоже загоняли — в партию.

Один из НИХ почему-то очень гордился, что комбайны, которые изобретал его папа, очень плохо работали. Хотя папа был очень талантливый.

И моя мама была очень талантливая, но её «изделия» почему-то работали.

И я гордился именно этим. Наверное, потому, что это было в другой стране.

А начальник у нее был жук. Но почему-то это было скорее похвалой.

Он был чернявый и очень хитрый — я хорошо его помню.

А ещё мама была изобретателем. И статьи писала. И её за это не наказывали, а наоборот — платили деньги. И почему-то в партию её никто не загонял.

А ещё им врали. Все. Газеты, радио, телевидение, учителя. Даже родители. Одна девочка спросила папу, почему он слушает Аркадия Северного — ведь это враг? А папа ответил — потому что врага надо знать в лицо. А сам просто его любил, этого Северного.

Ещё этот папа рассказывал — что заставляли его прислушиваться во время олимпиады к разговорам с иностранцами и докладывать куда надо, а при возможности разговоры сводить к правильным. Но ведь ему уже не было веры, правда?

Став старше, я заметил, что реальности разошлись не в момент моего рождения.

В «их» стране кабанчика приходилось резать ночью, чтобы не забрал комиссар…

А в моей в это время уже и комиссаров-то не было, в начале 70-х.

Они жили в какой-то странной «Верхней Вольте с ракетами», а мы — в великой мировой державе.

Даже Великая Отечественная война у нас оказалась разной.

В их реальности — врага «завалили мясом», воевал некий странный субъект под названием «простой мужик». Коммунисты — отсиживались в тылах. Все. Поголовно.

На одного убитого немца приходилось четыре, а то и пять убитых «простых мужиков». Но «простой мужик» таки победил. Вопреки всем. И коммунистам в тылу, и Жукову, который спал и видел, как побольше «простого мужика» извести. И командирам, которые только с ППЖ развлекаться могли и пить трофейный шнапс, добытый «простым мужиком». А особенно — вопреки лично тов. Сталину. Танки у нас были плохие. Автоматы плохие. Самолёты плохие. Но только те, которые наши. Союзники поставляли нам хорошие. Вот именно хорошими танками «простой мужик» и победил. Но злой Сталин забрал у «простого мужика» все плоды победы, а самого «простого мужика» посадил в Гулаг.

Такой он был нехороший.

В моей реальности — тоже была война. Но в ней воевали все.

И партийные, и беспартийные. Все советские люди — кому позволяли здоровье и возраст. И даже кому не позволяли — шли воевать тоже. Коммунист дед Иван Данилович, до войны — сельский учитель, погиб при прорыве у местечка «Мясной бор». Коммунист дед Федор Михайлович Гаврилов, до войны — директор школы, прошёл всю войну, был ранен, награждён орденами и медалями.

Потери на той войне были страшными, но именно потому, что враг не щадил гражданское население. А солдат погибло почти столько же, сколько у врага и его союзников вместе взятых на Восточном фронте. Потому что воевали хорошо — и быстро учились. И была техника, которую производила наша, советская промышленность. Отличная боевая техника. Было тяжело — но моя страна победила.

Мы жили, строили, думали о будущем, учились. Нас волновали мировые проблемы.

А они — думали, как свалить эту мерзостную систему.

И самое страшное — свалили. Вот тут реальности на короткое время пересеклись — потому что исчезла и моя страна.

Мы, те, кто был в ней счастлив, — даже не подозревали, что свое счастье нужно защищать, держаться за него зубами и ногтями.

Вот и не защитили.

А дальше — миры вновь разошлись. У «них» настало счастье — ведь появились бананы, колбаса, женское белье и свобода.

А у нас началась полоса трагедий — разваливалась наука, производство, вчерашние союзные республики охватил огонь войны, в котором бывшие советские граждане убивали бывших же советских.

Старики остались без защиты и гарантий.

Но это уже совсем другая история.

что не так?

с катком людей давили, и только в 90-х пришла свобода.
Что скажете?

в конце совка разбогатеть было раз в 10 проще чем сейчас

Скажу так: повезло.

Верю. Сам лет в 9-10 катался без всякой опаски на метро - автобусе, и даже мысли не было чего-то бояться.. Лет в 7 бывало в соседний магазин бегал. Во как каток работал....Но вот в возрасте чуть постарше в соседний микрорайон сунуться было чревато - могли ...бало начистить просто за то, что ты из другого микрорайона.

Что сказать. Думаю не только в совке было такое.
И не только в совке времена поменялись.

Шульц
Хочешь сказать, что был разгул преступности, люди гибли, а власти это преступно скрывали вместо того чтобы учить население самообороне и разрешить оружие?

А преступность одинаковая была. При совке ты мог в чужой район города поехать, незная кличек парочки местных главарей?
Или может тебе Люберцы напомнить?