Сказ о святом граде Айтитяже.
Февраль лютовал. 7й класс очень средней школы шёл, пересекая змеящиеся струи поземки по любимой всеми мэрами вечно вспучивающейся и непрерывно, даже в пандемии, войну и голод укладываемой, перекладываемой и ремонтируемой плитке. Шёл на патриотический концерт-мюзикл, практически аж на кошмарно старомодную заплесневелую рок-оперу.
Двое бесконтактно аккуратно чатились через анонимайзер, чахлый против тайной полиции, но с запасом против школы, обычно используемый пушерсами.
- И какого мы должны слушать этот бред сумасшедшего?
"И бысть пошла сеча велика! И воззвенели колокола на соборах! И пошли строем в Рай-Америку одинэсники и инстаграмщики, фудблогеры и фэнтезийщики, креативный класс! А в годину тяжкую, по зову Родины, ворвутся в бой полки великие: хентайщики неутомимые, инстасамки бесстрашные, контрстрайщики лучшие, и окажут Руси помощь решающую! И погонят НАТУмерзкую...".
3,14@арасы паршивые.
- Ну ты прям новость для себя открыл. Мой дед накрылся на Перекопе в 23м, сидя там с голой жопой и всем полком под первым ударом.
- Знаю. И ты знаешь, что мой там же погиб с дивизей Петрова, когда он наплевал на приказы и в полном составе, бросив позиции ломнулся за 200 километров затыкать прорыв и таки заткнул.
- Знаю. Там можно сказать вообще живых почти не осталось. Вот какого чёрта?
- И как положено, только треть мемориала, традиции, блин. Ещё треть героически прорвавшемуся Потёмкину и треть жидко обгадившемуся Врангелю, тьфу. Маму их так.
- Расслабься. Гниды. Ты прекрасно знаешь - гниды. Воспевают гнид. Не впервой. Перестань нервы себе мотать. Мы знаем, кто герой, а кто мразь. Хошь БеллаЧао слушай, хошь Манами Судзуку. Будут опрашивать содержание этой мути - тебя учить не надо, поднатужишься и расскажешь, тупой сканер снова спутает запор с патриотическим воодушевлением, умеем, баллов до 70и допукаешься, с историком нам повезло.
Истррик шёл следом.
Хотя в школе этого не знал никто кроме директора, он сам был на Перекопе, выпрыгнув из подбитого БАТ-2 успел только удивиться хитрющему взгляду обернувшегося гранатомётчика, и очнулся в канаве полузасыпанным, под непонятным сгоревшим БМП, когда месиво уже практически завершилось. Военврач честно вписал ЧМТ, пропел под нос "энцики, энцики", и тихо сказал что шлем с шикарным следом приклада на затылке он лично спалил нафиг на правах борьбы с заразой. Из своей роты историк и тогда, и позже, и сразу после войны искал и не находил никого и ничего.
Он тоже сильно не любил патриотические мюзиклы.
Ему вспомнились кухонные разговоры его далёкого босоногого детства, и он также спросил, но теперь уже эту мелкоту:
- Ребята, вы кто?
- Люди.
- Государство это он (историк непочтительно ткнул пальцем в гигантский портрет на фасаде) А страна это люди.
Из ниоткуда, впервые за много лет в нём появилась уверенность что завтра будет лучше чем сегодня. Вся долгая жизнь учила что тут бывает только наоборот, а вдруг откуда ни возьмись, появилась увереность в будущих тоже кошмарных и кровавых, но лучших днях.
Над Дономагой вырастал новый рассвет. И, как и положено рассвету, даль его была воронёной, а заря кровавой.
(с) Otto Frija 11.2022, бета-версия. Дада, ИльяВаршавский вёрлд, а вы шо подумали? Все совпадения случайны.