Дык немцам пришлось плешь пеплом посыпать с избытком

... Именно те коасноармейцы, вину за гибель которых современные "патриоты" так любят вешать на Польшу, обвиняя её во всех смертных грехах.
За этих красноармейцев немчура кажется никаких извинений не принесла. Так же впрочем как и за других, появившихся на территории Германии через 20 лет.

Я специально выделил для тебя "17 съезд КПСС"

Доки из так называемой "особой папки" фальшак...Там это видно любому кто работал с документами...Ну и когда их предъявили в конституционном суде ...тут же и изъяли...Суд признал это фальшивкой...Димон придурок...

Al_Dimich, в тридцатьчетверках сохранена только компоновка и идея наклонного расположения броневых листов (да и то не факт, т.к. часть люка механика в БТ и Кристи находится почти вертикально) . А философия Т-34 - уже другая

первый в мире унивесальный танк, обладающий высокой скоростью, широкими гусеницами, позволяющими вести бой в грязи, в снегу, на месности, теоретически не предназначенной для использования танков, обладающий мощным противоснарядным бронированием, обладающий длинноствольной пушкой, способной поражать новейшие танки противника на предельных дистанциях прямого выстрела - разные вещи. Совершенно разные

...Только уже 1942 году немцы стали поражать его "мощную броню" с недосягаемых для его 76 мм пушки дистанций...

Путин донес до США послание Медведева в виде ультиматума — или СНВ или гонка вооружений

Вот они, "неуязвимые и суперпроходимые" Т-34. 1941 год...

...я увидел немецкие танки. Они двигались на нас в боевом порядке «линия» и вели огонь.

«Что это за танки пошли в атаку, я так и не узнал. Вот беда, хоть догоняй атакующих да спрашивай», — подумал я с досадой. Вызвал машины на опушку и поехал вдоль леса. Около шоссе стояла группа командиров. Здесь я узнал, что в атаку пошли танки как раз той дивизии, которую я ищу, и, став в сторону, стал наблюдать. Далеко, в направлении Немирува, где к небу поднималась сплошная туча дыма, шла в атаку другая группа танков. Но всё мое внимание было приковано к зеленому лугу, на котором за каждой идущей в атаку машиной тянулись два черных жирных следа. Я не мог понять, почему такие глубокие следы, почему танки идут так медленно, а некоторые даже остановились и кажутся ниже идущих рядом. Возле остановившихся машин закопошились экипажи. Вскоре двигались уже только отдельные вырвавшиеся вперёд танки. Они загорались один за другим от огня вражеской артиллерии, громыхавшей, как тысячи кузнечных молотов. В воздухе появилось несколько немецких самолётов с раздвоенными хвостами. Они кружились и пускали вниз дымовые шашки. Фиолетовые полосы дыма долго стояли в небе, как размазанная на бумаге клякса.

— Вот черти, показывают фланги наших боевых порядков! — выругался кто-то из стоявших сзади командиров.

К группе командиров подъехал на БТ-7 весь измазанный в грязи лейтенант-танкист. Я слышал, как он, очень Волнуясь, докладывал, что танки застряли на лугу, который оказался торфяным, что их расстреливает немецкая артиллерия, стоящая в засадах за лугом, в кустарниках, в роще и крайних садах деревни...

Немцы начали поражать его в июле 41 88мм зенитками, которые потом воткнули на Тигр и Ягдпантеру - гонка вооружений, фигле

типа великих вождей танки в болота позагоняют

...В противном случае ты бы заявил что "кровавый вождь бездарно положил супертанки в лобовой атаке"

И с некоторых пор я не люблю агентов КГБ

В это время приземляется новый самолет, и вот уже нет никакой заградительной цепи. Как и тогда, в декабре, из всех нор выскакивает народ, начинается гонка, приз в которой – собственная жизнь. Возникает драка у входа в самолет, только теперь масштаб стал побольше. Теперь к самолету со всех сторон устремляется несколько сот человек. Им не до багажа. Жизнь, и больше ничего – вот что хотят они спасти. А на все остальное наплевать! За самолеты идет настоящий бой, происходит настоящая схватка. Взлетают и опускаются поблескивающие клинки штыков и ножи, падают раненые с проклятиями на покрытых коркой губах. Летчик, имеющий строгий приказ брать на борт самолета только тех солдат, у которых есть свидетельство, подписанное начальником медицинской службы армии, не в силах противостоять натиску не поддающейся учету огромной массы. Он забирается в свою кабину, а пахнущая гноем и потом куча тел протискивается через узкую дверь внутрь, внутрь, внутрь… Кто внутри – тот жив, кто остался снаружи – погиб.

В самолете молодой командир корабля просто вне себя. Он не может стартовать: машина перегружена, переполнена. Но каждый рад, что наконец внутри, никто не хочет вылезать. Не помогают ни просьбы, ни угрозы. Лишних приходится вышвыривать силой. Но как ни слабы эти полускелеты, силы у них возрастают, руки судорожно цепляются за что попало. Им отдавливают каблуками пальцы, пока те, окровавленные, не размыкаются, но они снова цепляются, и все повторяется сначала. В конце концов сброшенный падает на двойной ряд уже валяющихся у самолета и стукается головой о промерзшую землю. Схватка длится несколько минут. Никто больше не спрашивает никаких свидетельств: это уже не имеет никакого смысла, лишь бы число улетающих не помешало взлету. Но дверь в самолет все еще открыта, и тут же шесть-восемь рук цепляются за нее, чтобы проложить себе путь к спасению. Они пытаются подтянуться вверх, но им не удается: руки слишком слабы, ноги волочатся по полю. Но они все не отпускают, даже когда их бьют по суставам, в отчаянии судорожно цепляются за фюзеляж. Звучат выстрелы, и руки наконец опадают. Те, кто только что хотели улететь, теперь валяются в снегу, обессиленные, полумертвые, и к ним спешат санитары из больших палаток. Самолет уже стартует, поднимается в воздух и берет курс на юго-восток. В этот момент с него что-то падает – солдат, пытавшийся улететь. Слышится тяжелый звук удара – это падение в безнадежность, в котел, в смерть.

Лишь только забрезжил рассвет 10 января и над необозримой снежной равниной еще не рассеялся густой утренний туман, на нас обрушился артиллерийский огонь такой силы, какого нам даже здесь не приходилось переживать никогда. Залп за залпом, разрыв за разрывом, а там, где ударяет снаряд, вихрем несутся в зимней дымке куски дерева, осколки, ледяные глыбы, части оружия, клочья одежды. Между разрывами доли секунды. Ухо не в состоянии различить отдельные орудийные выстрелы. Залпы сливаются воедино, по позициям перекатывается жуткий, как светопреставление, огненный вал, вокруг один сплошной грохот и вой. Все сотрясается и дрожит так, что никто не в состоянии удержаться на ногах и даже в самых глубоких блиндажах на столах танцуют стаканы.

Бесконечно тянутся минуты ожидания, проходит полчаса – огонь не ослабевает, поток смертоносного металла не утихает. Наоборот, кажется, вступают в действие все новые и новые батареи – на севере и юге, на востоке и западе. Со всех сторон в котел рвутся смерть и разрушение, и нет нигде ни одного укромного уголка, нет защиты, нет даже временной безопасности, потому что нет больше ни одной не простреливаемой противником точки. А огненная волна все нарастает и катится вперед. Вот уже превзойдено все мыслимое, сознание и чувства отказываются воспринимать происходящее. Всем существом ощущаешь лишь ужас: приближается конец мира, нашего маленького, ограниченного мирка, он уже зашатался и вот-вот рухнет.

И вот уже крадутся и ползут вперед русские солдаты в маскхалатах, едва различимые, быстрые, как молния, с красными от мороза лицами, с автоматами в руках. Не будь тумана, их можно было бы заметить раньше: некоторые участки нашего западного фронта при ясной погоде хорошо просматриваются. Но закрепиться, оборудовать позиции в насквозь промерзшей земле можно только с величайшим трудом. В большинстве случаев солдату приходится довольствоваться только наскоро возведенными снежными валами. Они опираются на немногие пункты местности, то там, то сям возвышающиеся наподобие верблюжьих горбов на гладкой, как стол, равнине. Лощины и складки местности, пересекающие степь, в это время года почти неразличимы: белый снег скрадывает их, создавая впечатление совершенно ровной поверхности.

Теперь по этой равнине катится волна атаки, то появляются, то вновь исчезают белые фигуры. Развернутые в боевые порядки группы, преодолевая лощины и балки, становятся то больше, то меньше. Как волна морского прибоя, которая то набегает, то откатывается, но со смертельной неизбежностью все равно настигнет нас. А в разрывах пелены тумана видны устремившиеся на нас белые чудовища, и из стволов их грохочут залпы. Это бронированная смерть, вал, который раздавит нас всех.

Великие Нибелунги б..я!

Грязь..Вши..Голод и холод...Чванство высших офицеров.. т.д. и т.п....И работа РУССКОЙ АРТИЛЕРИИ:

кули жить то хочется..

Они пасутся за мной по пятам и хотели снести некий сарай

В даннос случае я ссылаюсь на воспоминания участника сражения. Кстати во многом он повторяет слова Исаева...Его оценки практически один в один совпадают...Рисуя скажем так объективную картину сражения...

Al_Dimich
Танк..любой это просто элемент системы...Воюет система а не танк...Отработка тактики боя вот ключевой момент. Можно иметь супертанк и его потерять..А можно иметь "колхоз", пушку на тракторе...Но при этом успешно проламывать оборону противника...

Одним из самых главных факторов являются действия противника. Потери этих танчиков оправданы, так как основное их предназначение - подавление вражеских огневых точек.

Связь...артнаводчики с радиостанцией в боевых порядках...

Наличие САУ для борьбы с артиллерией противника...