Это куда?

Ничего криминального. Надо знать были ли реакции на сильнодействующие препараты и как эти реакции протекали.



В яндексе забанили?

прочитал. В некоторой растерянности. Сопоставил факты и нашел связь между когнитивными нарушениями, которые меня стали тревожить немного с какого то времени и полученной дозой наркоза при операции. Я то полагал, что это обычное приобщение к возрастным "прелестям"
Вот плиать, и деньги же давал за операцию...

так в моём случае было недёшево . Хирурги и анестезиологи имеют свой процент от суммы конструкции , которую устанавливают . Так что не бесплатно. Другое дело может быть я не так выразилась и кроме наркоза было какое нибудь обезболивание с длительным эффектом.

В этом случае уши тоже не должны слышать, иначе противоречит

Если говорить грамотным языком, то в данном случае к слову "операция" подходит слово "последняя", а не "крайняя".
Что за суеверия мелочные

думаю что эту операцию ещё не раз придётся делать

ThomasMoose
да причём тут делать её ещё или не делать?
Слово последняя, означает, что за ней пока больше другого не следует, завершающая (цепочку в настоящем и прошлом).
Если она не последняя - это доподлинно известно, то всё равно её можно назвать, т.к. она последняя из прошедших, за ней будет следующая.

Но крайней назвать - это действительно там походу край, песец! За краем обрыв!

Тему апну.
Я , создавая тему тогда, не пояснил причину моего интереса сабжем. Ща поясню. В общем от безделья места себе не нахожу. Из дома никуда не хочу. По дому делать не буй - на улице под двадцатку морозит. Решил поднять рукописи свои начатые.

Там момент есть потери сознания или комы, ХЗ. В описании ваще то взято из случая, произошедшего когда то со мной - надо было подогнать фуру к рампе под загрузку, за рулем напарник, я пошел открывать задние двери , ветер рванул и меня епнуло дверью фуры по уху и я рубанулсо. Напарник не видел , поехал... в общем мужики видели и прямо из под колес выдернуть меня успели. Без сознания я был несколько минут, ничего не слышал и не видел, но иногда в описаниях этого состояния читаю о другом ощущении. Тем более в писанине не пять минут, а продолжительное время. Хотелось бы точно описать момент

Выложу на суд форумчан описания этого момента:

Павел вспомнил, что не закрывал двери фуры, выскочил из кабины, чтобы поскорее закрыть вторую половину, при этом его взгляд невольно пал на рампу – там стояла Аня и задумчиво смотрела отрешенно куда-то в сторону. Парень невольно задержал свой взгляд, продолжая идти вдоль фуры. Если бы за ним наблюдал кто то, из знакомых, то непременно прозвучало бы стандартное: « шею сломаешь» - Павел шел вперед, при этом смотрел почти назад. Вдруг девушка, как будто очнувшись от чего то, перевела взгляд на Павла, при этом ее лицо исказилось от ужаса и удивления. Неестественно приподнятая рука указывала, на нечто страшное, позади Павла. Губы девушки приоткрылись, чтобы, что-то выкрикнуть. Парень недоуменно повернул голову, но не успел – боковым зрением увидел в нескольких сантиметрах от головы стремительно приближающуюся дверь. Удар был такой силы, что боли не было, лишь всплеск огня и искр то ли в глазах, то ли в мозгу – последнее, что увидел Павел, проваливаясь в какую-то бездонную пустоту.


I I.

Пустота встретила неприветливо-серой картинкой тревоги и смертельной тоски. Вся предыдущая жизнь Павла была пронизана встречами с подобными пустотами, от которых щемило в груди и хотелось быстрее выбраться из этого состояния. Впервые он почувствовал такое, уснув однажды в парилке. Наверное, сон и есть нечто подобное началу дороги в мир иной, где-то на этом пути есть граница, переступив которую, назад не вернешься. Засыпая обычным сном, человек не удаляется далеко от того, что зовется жизнью. Но иногда, неведомые силы, увлекают уснувшего, зовя к этой границе в вечное. Порой мы сами стремимся подобраться к этой грани, неразумно рискуя, всегда будучи уверенными, что подойдя близко, сможем руководить судьбой и не переступить грань.

Вот и тогда, Павел во хмелю поплелся в парную. Вдоволь напарившись, и нахлестав себя веником, он прилег на верхний полок немного отдохнуть. Приятная истома от выпитого пива и горячего пара быстро овладела всем телом, как то незаметно он провалился в сон. Через некоторое время это приятное чувство вдруг стало перерастать в мучительное беспокойство с желанием проснуться, но проснуться он не мог, слишком близко подошел к границе. Здесь время замедляется, почти останавливается и судьбой уже управляет кто-то другой, но не сам путник, дошедший до этой черты, за которой хоть и свет, но уже не этот. Съедаемый страхом человек тщетно пытается дотянуться до тревожной кнопки, чтобы нажать ее, включить все оставшиеся силы и повернуть назад от черты. Но сил хватает лишь на то, чтобы едва переминаться с ноги на ногу, у самой границы, насилуя мозг мыслью: «неужели это все?». Постепенно страх сменяется осознанием неизбежности, это успокаивает, безропотно подчиняешься, твердо решив, что все уже давно не зависит от тебя, и нужно лишь сделать один шаг. Хочется взглянуть назад - где то там родные, друзья, вся прошлая жизнь. Вдруг видишь их всех, зовущих тебя обратно. Они берут твою судьбу в свои руки и оттаскивают от черты. Постепенно холодный пол веранды и мокрое полотенце возвращают в тот мир, который мы знаем и любим. Не отпустил он в тот раз, но ощущения встречи с чем-то таинственно-торжественным запомнились надолго.
Голову разрывало на куски от боли, но в этот раз тот, кто увлекал путника к границе вечности, не сильно был настойчив. Павлу с трудом удалось развернуться у черты и медленно пойти назад. С каждым шагом назад тело наполнялось силой. И вот, он уже на почтительном расстоянии от черты. Ворвавшиеся в сознание звуки и запахи этого света, ударив в голову осознанием счастья, почти пробудили путника.
В легком полузабытье он понял, что жизнь продолжается, что рядом кто-то, чей запах с некоторых пор стал желанным. Вспомнил, что хозяйку этого запаха зовут Аней и его обрадовало, что она рядом. Смущало присутствие других запахов – лекарств, больницы. Он продолжал лежать, не открывая глаз и не выходя из этого состояния легкого забытья вперемежку с легким опьянением от голосов, запахов и осознания реальности. Так было в далеком детстве, когда ночью мама сидела у постели заболевшего сына и строго следила, чтобы тот во сне не заблудился и не пошел к той страшной черте.
Затем память, движимая какими-то своими законами, перенесла Павла в тюремный лазарет. В голове закружились воспоминания того бунта в зоне, когда несколько тысяч заключенных крушили и жгли все, что попадало под руку. Люди протестовали против произвола администрации лагеря. Чего они хотели? Да совсем немного - справедливости. Их лишили свободы, но их никто не лишал человеческого звания и достоинства. Но уже тогда, лежа на застиранных простынях лагерной больнички и общаясь с соседом по палате, закоренелым жуликом, Павел понял многое. Жизнь не так проста, как кажется на первый взгляд, иногда полезнее не идти напролом впереди всей толпы против вооруженных спецназовцев, тоже, считавших, что выполняют некое правое и справедливое дело.
Вроде бы вливаясь в ряды бунтующих, становишься на сторону справедливости. А вот нет, это иллюзия. И счастлив тот, кто никогда не поймет той мерзкой подноготной игры людей, управляющих всеми процессами нашей жизни. Столкнувшись лицом к лицу, находясь на самом гребне волны правды, обе стороны с остервенением рвут друг друга. Силы, конечно, неравны – обученные и тренированные профи с оружием в руках всегда одержат верх. В это время, за ходом событий наблюдают истинные виновники заварухи – власти колонии и несколько авторитетов, не сумевшие договориться между собой по каким-то вопросам .

Разве войны начинались когда-то от ссоры двух враждующих соседей? Да нет, конечно же! Войны развязывают политики, преследуя свои, часто меркантильные интересы. Но всегда эти интересы предварительно облачат в одежды патриотизма, справедливости, национального достоинства. Так и управляют людьми. Ничего нового в мире нет.

Старый жулик, носивший громкое и емкое погоняло Ригель лежал на больничке не по причине болезни, а по каким-то только ему ведомым причинам. Куплено было место. Это как своего рода санаторий - понадобилось своего человека подлечить, дать ему отдохнуть - пожалуйте, за все заплачено! На вид этому худощавому мужчине с лицом землистого цвета от курения и чифиря, было лет пятьдесят. Однако если внимательно приглядеться, то можно было бы и о сороковнике поговорить. Глаза, темно-голубые, без намеков на оттенки, удивительно ясные и умные, да иначе и не могло быть – они принадлежали медвежатнику, представителю особой касты уголовного мира, смотрели прямо и твердо. А как без знаний и пытливого ума и острого зрения взламывать сейфы ли просто замки? Да никак. Но этого мало - еще руки нужны. А они у вора заслуживали особой оценки. Если составлять собирательный образ идеально красивого мужика, то руки Ригеля были бы самой удачной находкой для художника.

Павел же попал сюда переломанный весь – омоновцы особо не церемонятся при подавлении бунта. Отсекают одну секцию, врываются в нее и методично рубят всех подряд. Задача считается выполненной, если захваченная секция вся лежит в наручниках лицом вниз. И тут уже не важно, в каком состоянии заключенный- на войне, как на войне. Павла привезли в беспамятстве. Несколько дней он, то приходил в себя, то снова окунался в беспамятство, изредка постанывая и шевеля губами, как будто читая молитву.

Читал только 1ю страницу. Куйни понаписали Шульц, как обычно отличился
Кома и безсознательное состояние иногда пересекаются, но, в общем случае, не связанные явления. Кома в сознании, пусть измененном, бывает и даже очень часто. Лично я, к сожалению, это видел.