Цитата:... -- Значит, фронтовичек?
-- Да.
-- Ну-ка, расскажи нам, как воевать с немцами? У них там, говорят, проволока, мины. Как же через всю эту мазуту до них добраться?
-- Мины перед наступлением саперы снимут, проволоку артиллерия разобьет.
-- А если не разобьет?
-- Тогда сами порвете гранатами, прикладами, шинели набросаете.
-- А ты немцев видал?
-- Конечно. Я живыми их брал, в разведке служил.
Коротышка быстро взглянул на лысого, золотозубого "отца семейства", тот сделал глазом какой-то едва уловимый знак.
-- Идем в наш куток! Про немцев расскажешь... -- позвал коротышка.
Вопреки ожиданиям, Ромашкина приняли вполне дружелюбно, только посмеивались над его неопытностью в делах житейских и незнанием уголовных правил.
К вечеру Василий был в их компании своим. Познакомился со всеми. Коротышку звали Николой. Он много раз судился, имел несколько фамилий, последняя была Фомич, при аресте брякнул первое, что пришло на ум. Фомичом воры называли ломик, которым срывают замки, взламывают двери. Кроме разных фамилий у Николы была постоянная кличка Мясник. Его побаивались даже уголовники, потому что Никола без долгих рассуждений пускал в ход нож и на его совести была не одна жизнь даже своего брата вора. Кличку ему дали за то, что Никола ходил грабить квартиры, спрятав топор под полой пиджака, и бил по голове того, кто отворял ему двери, глушил обухом. Последний раз суд вынес Мяснику высшую меру, но его все же помиловали. Отсидев пять лет, он решил воспользоваться тягой людей на фронт, чтобы выйти на волю.
Солдат, похожий на студента, оказался карманником высокой квалификации: он мог в трамвае снять часы с руки, а однажды увел у кого-то с глаз очки в золотой оправе. Звали его Вовка-Штымп -- за то, что любил форсисто одеваться. Вовка не был безразличен к своим фамилиям, как Мясник, -- он выбирал звучные и оригинальные, судился как Валетов, Солнцев, Трефовый. Очередная его фамилия была Голубой. Под одобрительный смех воров Штымп рассказал, как однажды, чтоб насолить следователю и сбить его с толку, выбрал такую фамилию, которую никто не мог записать.
-- Вот пиши, -- предложил он Ромашкину.
Ромашкин достал карандаш и блокнот из планшетки. Штымп произнес фамилию - два первых слога в ней были похожи на звуки, которыми останавливают лошадь:
-- Тпрутпрункевич!
Василий под общий смех не мог написать такую фамилию.
-- Вот и следователь так же. Ох, и помучился он со мной, когда протоколы допроса писал!