И о чудо дороги будут идеальными

На пути следования убрали весь снег, всю зиму было насрать и сугробы лежали выше человека, а сейчас убрали до асфальта.
Убрали все лежачие полицейские на пути следования, коммунальщики шуршат без сна и отдыха.

Изложенные им правила игры оказались достаточно простыми. У каждого участника была своя армия. Соперники бросают кости, и тот, кто набрал больше очков, начинает игру в роли нападающей стороны...

Я был в восторге от этой затеи, особенно потому, что она напомнила мне игру, которую мы сами придумали, когда жили в Греции. Мой брат Лесли, чье увлечение пушками и кораблями не знает пределов, собрал целую флотилию игрушечных линкоров, крейсеров и подводных лодок, которые мы расставляли на полу и устраивали морской бой, но в отличие от игры, придуманной полковником, мы поражали цель стеклянными шариками. Требовался острый глаз, чтобы на неровном полу попасть шариком в крейсер.

Итак, мы бросили кости, и мне выпало быть агрессором.

– Xa! – воскликнул полковник, проникаясь воинственным пылом. – Мерзкий гунн!
– Цель маневра заключается в том, чтобы попытаться захватить крепость противника? – справился я.
– Что ж, попытайся, – ответил он. – Или попробуй разрушить ее, сумеешь.

Я скоро понял, что в этой игре важно отвлечь внимание противника от одного из флангов, чтобы быстро продвинуться там, когда он этого не ожидает. Подвергнув его войско непрерывному артиллерийскому обстрелу – спички так и летали по воздуху, – я одновременно передвинул два батальона вплотную к его передовой.

– Злодей! – кричал полковник всякий раз, когда ему приходилось измерять площадь вокруг упавшей спички. – Грязная свинья! Проклятый гунн!

Лицо его заметно порозовело, и глаза увлажнились так, что он был вынужден то и дело протирать монокль.

– Ты чертовски меток! – негодовал он.
– Вы сами виноваты, – кричал я в ответ. – Собрали в кучу все свое войско. Идеальная мишень.
– Это входит в мою стратегию. Не учи меня стратегии. Я старше тебя и по возрасту, и по званию.
– Как вы можете быть старше по званию, если я командую целой армией?
– Без дерзостей, самонадеянный мальчишка!

За два часа игры я почти полностью уничтожил войско полковника и утвердился перед самой крепостью.

– Сдаетесь? – крикнул я.
– Никогда! – ответил полковник. – Никогда! Сдаться проклятому гунну? Ни за что на свете!
– Что ж, тогда я ввожу в бой саперов.
– Это еще зачем?
– Чтобы взорвать вашу крепость.
– Крепость взрывать нельзя, – возразил полковник. – Это не по правилам.
– Ерунда! – ответил я. – Во всяком случае, немцы никаких правил не соблюдают.
– Грязный прием! – взревел он, когда я успешно взорвал его крепость.
– Теперь сдаетесь?
– Нет, я буду стоять до последнего, проклятый гунн! – крикнул полковник, лихорадочно ползая на четвереньках по полу и передвигая своих солдат.

Однако, как он ни отбивался, я загнал остатки его войска в угол и окончательно разгромил.

– Боже мой! – выпалил полковник, вытирая вспотевший лоб. – В жизни не видел такого боя. Как тебе удается стрелять так метко, если ты впервые играешь в эту игру?
– Ну, у нас была похожая игра, только мы поражали цель стеклянными шариками, – объяснил я. – Главное – точно оценивать расстояние и направление в стрельбе.
– Черт возьми! – сказал он, глядя на свою разгромленную армию...

Убрали все лежачие полицейские

противно

ну и где теперь хосни?

Основная часть. Насколько я понял из твоей позиции, ты противник действующей власти и не поддерживаешь Путина.
Вопрос: почему???

Более того, мы уже вели переговоры с GM и тем же FIAT, у нас была с ними договоренность по производству двигателей. Мы могли все это осуществить, не отдавая завода, а обойдясь 10-15% акций. Мы ведь в то время были прибыльным предприятием, «Калину» и «Приору» поставили на конвейер за свои деньги. А сейчас государство вынуждено было дать 75 миллиардов рублей.

– Между тем представители команды, которая вас сменила, много и охотно говорили о том, что завод убыточный, дескать, там бандиты все решают.

– А что им еще говорить? Между прочим, когда руководство страны потребовало наш баланс на тот период времени, мы отдали его. Там, например, было прекрасно видно, что у предприятия достаточно собственных денег для того, чтобы ставить на производство новую модель.

– Владимир Васильевич, я знаю, что вы избегаете резких оценок той ситуации…

– (Перебивает. – Авт.) Какие резкие оценки? Я могу прямо сказать: это был передел собственности.

– Передел в виде национализации или в интересах других лиц?

– Это был силовой передел в пользу группы лиц.

– А у вас не было возможности тогда упереться?

– Ни единой возможности. Примеров того, как поступали с теми, кто упирался, к тому времени было уже достаточно. Тогда случился натуральный захват, они ведь на каждой площадке высотки поставили солдат с автоматами.

– Я опять же обращусь к риторике той группы лиц. Они подчеркивали, что если бы осталась старая команда управленцев, то кризис 2008 года завод бы не пережил.

– Тут все просто: у истории нет сослагательного наклонения. Никто не знает, что было бы. Я не могу утверждать, что с нами было бы лучше, но, по крайней мере, нашей команде в долг никто не давал. Мы за все время новой власти, несмотря на мои хорошие отношения с Ельциным, не получили ни одной копейки.

– Некоторые, кстати, считают, что все это произошло из-за того, что у вас не сложились отношения с Путиным.

– Я не могу сказать, что они не сложились, у нас их просто не было.

– А отчего же он избегал весь период своего президентства визитов в Тольятти? Потом ведь зачастил.

– Я никак это не связывал с моим пребыванием на заводе. Что за дело Путину до директора АВТОВАЗа? Своих забот хватает. А потом стал ездить, потому что все пропадало. Начались увольнения, народ уже поднимался, да и 75 миллиардов не валяются на дороге. Для таких решений нужен президент.

– Как вам в целом новые вазовские модели, Granta и Largus, и что вы думаете о той политике, которую проводит предприятие?

– То, что делается в последнее время по новым моделям и по смежникам, мне очень нравится. Я, кстати, очень хорошо отношусь к Комарову: команду он строит правильно, да и сам человек полезный.

– Ну а вот французы? Я все-таки пытаюсь выяснить ваше мнение на их счет.

– Вы знаете, я твердо убежден в том, что они будут делать все, что будет лучше для АВТОВАЗа. Однако при этом социальную составляющую, безусловно, нужно контролировать, потому что она у французов на втором месте. В этом вопросе им нужно ставить заслон, они не должны иметь неограниченные права.

– А кто именно должен контролировать?

– Совет директоров.

...вот на фотке стоит спиной к трассе военный и на газоне штатский.
и так через каждые метров 70 на протяжении километров 5, плюс по снайперу чуть ли не на каждом доме вдоль дороги.
это 2007й год, дорога в каирский аэропорт, куда должен проследовать хосни мубарак.
ну и где теперь хосни?

В расположенном к востоку от Персидского залива Иране у власти находилась созданная по английскому образцу конституционная монархия во главе с шахом Мохаммедом Реза Пехлеви и премьер-министром Мосаддыком. После избрания на этот пост в 1951 году Мосаддык внес в меджлис законопроект, предусматривавший национализацию Англо-иранской нефтяной компании, имевшей единоличные права на эксплуатацию нефтяных залежей страны. Правительство Великобритании владело 56% акций этой компании. Англо-иранская нефтяная компания была осведомлена о возможной национализации и предприняла соответствующие меры предосторожности, включая подкуп ведущих политических деятелей. По указанию Мосаддыка было организовано проникновение в штаб-квартиру компании в Тегеране, в которой был обнаружен список подарков, преподнесенных ряду министров и депутатов меджлиса. Имея на руках доказательства подкупа компанией должностных лиц, Мосаддыку удалось легко провести законопроект, и 2 мая правительство установило контроль над Англо-иранской нефтяной компанией. Англичане были взбешены. Премьер-министр Эттли приказал группе начальников штабоб разработать проект оккупации основного нефтеперерабатывающего завода компании в Абадане. Считалось необходимым проявить твердость, с тем чтобы предупредить других правителей Среднего Востока об опасности для них подрыва британских интересов.
...
Посол США в Тегеране Лой Гендерсон для поддержки мятежа офицеров, организуемого на деньги ЦРУ и МИ-6, немедленно разрешил передачу им больших партий военного снаряжения и вооружений, находившихся в распоряжении американской военной миссии. У южных ворот города появились вооруженные крестьяне, прибывшие из имения генерала Арфы. Руководимая преданными шаху офицерами толпа двигалась через город к парламентской площади. Появились тысячи антимосаддыковских листовок. Сторонники Мосаддыка скрылись. Посланные им для разгона толпы подразделения армии и полиции присоединились к демонстрантам. Только в резиденции Мосаддыка верные ему части боролись с мятежниками, убив 300 человек. Генерал Захеди выехал из своего имения в Тегеран на американском танке. По прибытии он провозгласил создание нового правительства. Захеди дал шаху телеграмму с просьбой о возвращении на родину. Мосаддык был арестован и по суду приговорен к трем годам тюрьмы. Министр иностранных дел Хоссейн Фатеми был казнен. Казнили и тысячи членов партии Туде.

Шах выразил свою благодарность ЦРУ. В Великобритании газеты вышли с заголовками «Положение восстановлено». Общая стоимость мероприятий [87] по свержению Мосаддыка составила около 10 миллионов фунтов стерлингов. Проблему нефтяных залежей разрешили после года споров следующим образом: 40% акций передавалось Англо-иранской нефтяной компании, 14% — «Ройял датч-Шелл», 8% — пяти американским компаниям («Стандард ойл компани оф Нью-Джерси», «Сокони Мобил ойл компани», «Стандард ойл компани оф Калифорния», «Тексас ойл компани», «Галф ойл») и 6% — французской нефтяной компании. Кроме того, Англо-иранская нефтяная компания, которая стала называться «Бритиш Петролеум», получила от своих партнеров по консорциуму 34 500 тысяч фунтов стерлингов в качестве компенсации плюс 10% с каждого барреля экспортируемой нефти, до достижения суммы в 510 миллионов долларов...